Кинематограф Австралии и Новой Зеландии - страница 15

.

И как это часто бывает, режиссеры-иностранцы в своих произведениях давали зрителям возможность лучше понять специфику Австралии и уклада жизни австралийцев, нежели фильмы отечественных кинематографистов. «Такие режиссеры, как Гарри Уотт или Ральф Смарт обладали преимуществом заинтересованного взгляда со стороны, что позволяло увидеть Австралию с достаточной объективностью в широкой перспективе Британского содружества»[23].

Между тем ситуация, складывающаяся в игровом кино, была по-настоящему угрожающей. Достаточно вспомнить, что за весь военный период Австралия смогла выпустить на экраны лишь десять художественных полнометражных фильмов. Но серьезного анализа заслуживала, пожалуй, только картина Чарльза Човела «Сорок тысяч всадников» (1940). Особенно зрители аплодировали эпизоду, где на вопрос, за что же сражаются и погибают на чужой земле австралийские и новозеландские солдаты, один из героев отвечал: «за право называться человеком. За право начинать с нуля, а затем становиться премьер-министром, за право говорить, что думаешь». Это было не только красивое, но прежде всего убедительное для жителей пятого континента объяснение причин их участия в мировых войнах. Австралийцы и новозеландцы отдавали свои жизни за идеалы свободы и демократии, и уже это полностью оправдывало человеческие потери.

Один из самых интересных австралийских режиссеров, Човел несколько лет работал в Голливуде. Вернувшись на родину, он обратил на себя внимание звуковым фильмом «По следам «Баунти» (1933) с участием знаменитого Эррола Флинна, которого именно он открыл для кино. Картина «Сорок тысяч всадников» была важна для национального кино еще и тем, что впервые после прекращения выпуска «бушрейнджерских» фильмов на экране вновь появился образ настоящего положительного героя, австралийца, мужественного человека и солдата, которому хотелось подражать.

Романтическая история времен Первой мировой войны, запечатлевшая боевые операции австралийско-новозеландского экспедиционного корпуса на Ближнем Востоке подкупала своей достоверностью. Чипе Рафферти, исполнитель главной роли в фильме, сразу же шагнул в ранг «звезды», а критики не могли не отметить «эпическое видение проявлений героизма»[24]. После долгих лет отсутствия на экране героя, который вызывал бы восхищение, образ, созданный Чипсом Рафферти, рождал в зрителях чувство национальной гордости за свою принадлежность к Австралии. Фильм отличала великолепная операторская работа Джорджа Хейта: снятые панорамным методом густые леса юго-восточного Квинсленда, необозримые пустыни Центральной Австралии.

Будучи ярким приверженцем романтического стиля в кино, Човел «стремился представить Австралию миру, как богатый экзотический край, населенный одухотворенными сынами Земли… Ему удалось при этом не утратить искренности и живости, избежать крайностей ура-патриотизма и излишней сентиментальности» [25].

За свою долгую жизнь в кинематографе (1897–1959) Човел снял всего двенадцать фильмов, но именно ему удалось стать самым почитаемым режиссером Австралии. Верность австралийской тематике, любовь к родной земле и ее людям, умение передать специфику края – в этом ему не было равных. Помимо картины «Сорок тысяч всадников», успех которой превзошел самые смелые ожидания, в сороковые годы Човел снял одну из лучших за всю историю австралийского кино ленту «Сыновья Матфея» (1949) – эпическую сагу о жизни трех поколений переселенцев, которым приходится вести постоянный поединок с природой сурового края. Драматизм ситуаций, верность деталям быта и вместе с тем романтизация героев, их нелегкого фермерского труда покорили австралийского зрителя. И все же, несмотря на значительный коммерческий успех, деньги, полученные от проката, так и не смотли покрыть затраты на сьемки.

Послевоенный кризис давал о себе знать еще долго, и австралийская кинопромышленность ощутила на себе все его последствия. Продолжался и «исход» талантов. Послевоенную Австралию покинули прекрасная певица Джоан Сазерленд и блистательный актер Питер Финч. И это лишь самые яркие имена.