Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - страница 23

Мое второе возражение таково: даже если допустить, что время для дискуссии не ограничено, отнюдь не обязательно по ее итогам возникнет единодушное и рациональное согласие. Разве не может быть легитимных и неразрешимых различий во мнениях касательно природы общего блага? Разве не может быть плюрализма даже в самых главных ценностях?

Я не буду обсуждать этот вопрос, поскольку в любом случае он снимается моим третьим возражением. Поскольку в действительности дискуссия всегда ограничивается по времени – и зачастую тем больше, чем важнее обсуждаемые вопросы, – единодушие достигается редко. Для любой констелляции предпочтений, не дотягивающей до него, потребуется механизм общественного выбора для их агрегирования. Обсуждением можно заниматься только какое-то время, а затем все равно придется принимать решение, даже если сохраняются сильные расхождения во мнениях. Тогда это возражение показывает, что трансформация предпочтений может стать только дополнением к агрегированию предпочтений, но никогда не может заменить его полностью.

Без сомнения, большинство сторонников теории отнесется ко всему сказанному с пониманием. Да, скажут они, даже если хабермасовская «идеальная речевая ситуация» никогда не реализуется полностью, движение в сторону ее достижения улучшает исход политического процесса. Четвертое возражение ставит под сомнение ценность такого ответа. В некоторых случаях слишком непродолжительное обсуждение опасно и даже хуже отсутствия обсуждения вообще, если по его итогам некоторые, но не все, люди объединяются друг с другом в том, что касается общего блага. Проблему иллюстрирует следующая история:

Трудность возникает потому, что предпочтениям первого мальчика придается в два раза больший вес в механизме общественного выбора, предложенном взрослым: первый раз в его выражении предпочтений, а затем в интернализованной другим мальчиком этике, требующей делиться. И можно утверждать, что данный исход в социальном отношении хуже того, который был бы, если бы они оба следовали своим эгоистическим предпочтениям. Когда Адам Смит писал, что не знает случаев, чтобы люди, излишне пекущиеся об общем благе, совершили много добра, он, возможно, имел в виду вред, который могут причинить односторонние попытки действовать этично и рационально. Люди, в одностороннем порядке следующие категорическому императиву, могут сослужить ему дурную службу[83].

Кроме того, исход будет хуже в том случае, если дискуссия приведет к частичной рациональности у всех участников, а не к полной рациональности у одних и отказу от нее у других, как в случае двух мальчиков. Серж Кольм утверждал, что экономики с умеренно альтруистическими агентами, как правило, работают хуже, чем экономики, в которых все либо эгоисты, либо последовательные альтруисты[84]. Во всех этих ситуациях имеет место проблема второго лучшего, о которой говорилось в разделе I.3. Дело не в том, что может не быть обязательства действовать морально в ситуациях, в которых никто не действует морально[85], но в том, что моральное обязательство может сильно отличаться от того, каким оно было бы при допущении всеобщего морального поведения.

Пятое возражение состоит в постановке под вопрос имплицитного допущения о том, что политическое объединение как целое лучше или мудрее, чем сумма его частей. Разве политическое взаимодействие не делает людей более, а не менее эгоистичными или иррациональными? Когнитивная аналогия подсказывает, что интеракция может оказывать как позитивное, так и негативное влияние на рациональность в широком смысле. С одной стороны, существует феномен, который Ирвин Дженис назвал «групповым мышлением», то есть взаимным усилением предвзятостей