Китайская роза - страница 11

Мои раны уже заживали, и я мог довольно сносно перемещаться, хотя хромота еще осталась. В некоторые моменты моя нога еще давала о себе знать. Я постепенно привыкал к дикарке и ее способу обитания. Я подолгу пытался научить ее общению, хоть каким-нибудь словам, но все было тщетным. Она в ответ лишь издавала звуки. Чтобы как-то ее называть, я дал ей имя – Роза.

– Твое имя – Роза, – произнес я.

Я увидел, в ответ на это, ее поднятую руку в моем направлении.

– Нет, нет. Это не я – Роза, а ты. Мое имя – Вильям, – произнес я в надежде, что она поймет.

Я опустил руку, она тоже. Я заметил, что ее взгляд был прикован к моей руке, и тут я понял, что она повторяет мои действия. Тогда я вновь поднял руку, и она подняла свою. Я отвел руку в сторону, и она быстро отвела руку. Мы забавлялись этой новой игрой: «повторяй за мной». Наконец, я встал и подошел к стене с рисунками, она также последовала за мной.

– Это твои рисунки? – спросил я, указывая на стену.

Она тоже указала своей рукой. Я понял, что эта игра может быть бесконечной, и Роза готова играть со мной в нее. Тут меня осенила идея. Я присел на колени и начал проводить линию пальцем по земле, рисуя силуэт. Она тоже повторила за мной. Поначалу она лишь повторяла за мной, а затем, я начал выводить на земле буквы и произносить вслух. Роза тоже их пыталась проговаривать, но у нее ничего не получалось, лишь мычание и шипение. Я подзадоривал ее, чтобы она не утратила интерес.

Я понял, что могу подружиться с дикаркой и выйти на свободу. Но, как только я подходил ближе к выходу из пещеры, она преграждала мне путь, и в ее голосе я чувствовал нотку угрозы. Я оставил эту затею, но я не мог обходиться без еды. Мои раны были уже не такими смертельными, как мне казалось раньше, но без пищи и воды я долго не протянул бы. Я начал Розе показывать на живот, что голоден и хочу есть и пить. К моему удивлению она сразу поняла меня и молниеносно куда-то убежала в темноту пещеры. Через мгновение она вернулась, а в ее зубах я увидел какого-то висящего зверька. Она подбежала ко мне на четвереньках, наверное, ей так было удобно перемещаться, и бросила тело зверька к моим ногам. Она уставилась с нетерпением на меня.

– О да, да. Я понимаю, – произнес я. – Но, ты понимаешь, я не могу это есть.

И тут я вспомнил, что когда я лежал в темном месте пещеры, она подходила ко мне и что-то бросала возле меня. «Вероятно, это были тела мелких животных, добытых ею на охоте, которые были предназначены для меня. Она кормила меня еще тогда, когда я был слаб, и лежал без сознания. Это была забота обо мне с ее стороны». Сделав такое заключение, я опустился на колено, чтобы поднять зверька, и попытаться объяснить ей, что не могу есть сырое мясо. Я поднял зверька и начал ей жестами, как мог, объяснять, что не ем это. Затем я пояснил, что нужно сделать с мясом перед тем, как употребить его. Я не знаю, поняла ли она пляску моих рук, но я увидел, что ее нежные губы стали понемногу расплываться в улыбке. Это была ее первая улыбка. Улыбаясь, она стала вдруг вдвое красивее, ее лицо пылало нежностью и женственностью. Глаза сверкали в отражении солнечных лучей, осторожно заглядывающих в пещеру, словно два зеленых рубина, украшающих и без того красивое лицо, окутанное красной вуалью ее шелковистых волос. Ее слегка пышные губы не требовали каких-то дополнительных обработок различными помадами, как это делали многие женщины в Европе. Они имели природный нежный розоватый оттенок пылающей девственной любви.

И вдруг, эти зеленые рубины сверкнули и забегали, а ее губы слегка сжались, носик сморщился, словно она вспомнила о чем-то важном. Она засуетилась, начала издавать какие-то звуки понятные только ей, и, через мгновение, она покинула пещеру.

Я оставил зверька лежать на земле, и медленно ковыляя от боли в бедре, направился вслед за ней к выходу из пещеры. У выхода, множество лучей со всех сторон ударили разом по моим ослабшим глазам. Я инстинктивно зажмурился. Постепенно я привык к свету. Передо мной раскрылась картина, которой я никогда не видел.

Этот край, воистину, сказочный и неописуемый. Ни фотография, ни картина, никогда не смогут передать все краски и дивные запахи горных лесов этого края. Вдали виднелись в синеве отдаленные вершины гор, они рядами заполняли пространство, а между ними располагались небольшие озера и реки, отражая на поверхности ослепительные солнечные лучи. Помимо гор были ущелья, овраги, скалы и небольшие равнины расположенные как в низовье, так и на самих горах, усеянные бесконечным числом самых разнообразных деревьев, очищающих воздух, наполняющих его благоуханным запахом цветущих растений, которые своей нежностью украшают здешний оазис и наполняют его вечной жизнью блаженства.