Китайская загадка - страница 2

— Не-не-не! — Макс энергично замахал руками, увидев тарелки с лапшой, политой какой-то кашицей тёмно-коричневого цвета.

Китаец сощурился ещё сильнее и, видимо оценив выражение наших лиц, поставил поднос настолешницу позади себя. Хитро улыбаясь, достал чайник и долил всем добавки. Затем извлек из-под стола табуретку и подсел к нам.

— Значит, в горы пайдёте? Храмы смотреть будете? Искать места сильные? Интересна… — протянул китаец.

— Угум, — выдавил Миха и под столом отвесил пинка Максу, разболтавшему о наших эзотерических увлечениях.

— Саморязвитие, хорясо, ага, — залопотал хозяин. — Надо ци много работать — тогда хорясо. Нада мысли в чистоте быть. Тогда искать не нада. Сила изнутри придет.

Все покивали, стараясь вежливо улыбаться. Беседа не завязалась, и вскоре мы удалились в отведённую для гостей комнату.

Здесь тоже было очень тесно: по углам стояли четыре кровати. У одной стены между ними был втиснут шкаф, у противоположной — две прижатые вплотную друг к другу тумбочки. Посреди комнаты оставался совсем небольшой пятачок свободного пространства. В отличие от кухни, обстановка в спальне была более чем лаконична: стены и шторы спокойного светло-серого цвета, картины и подвески отсутствовали. За окном на одной протяжной низкой ноте шумел хай-вей, пестрели неоновыми вывесками высотки. Пока мы пили чай, стемнело.

После десятичасового перелета на шум и вид из окна всем было плевать. Ворча насчёт китайца и отчитывая Макса, мы разобрали необходимые вещи, посетили санузел и повалились спать.

Едва я прислонила голову к подушке, как раздался нечеловеческий ор. Китаец что ли вопит? Поспать не дают, ведь только легла! Сонное сознание не хотело реагировать, но крик не прекращался. Прислушавшись, я, наконец, разобрала слова:

— Средневековье! Долбаная Европа! Смотрите! Это треш! Катька пропала!

Последний выкрик вызвал тревогу, и я открыла глаза. Светло. Значит, уже утро, и проспали мы не меньше шести часов! По комнате в одних трусах бегал всклокоченный Миха и кричал. Тыкал в окно. Тормошил Макса, обвиняя его в чем-то.

— Долбаный Китаец! Твой! Китаец!

Интересно, чем ему так насолил круглолицый? А что там он вопил по поводу Катьки?

— Мих! Миха! — позвала я. Спросонья голос сел, и вышло очень тихо. Да и попробуй перекричи такой гам.

Интересно, почему Макс не просыпается? И почему китаец не прибежал на крик? И… как же гудит голова!

Я приподнялась и потянулась за бутылкой воды, стоящей на тумбочке.

Михе наконец-то удалось растолкать Макса: тот заворочался и недовольно заворчал.

Ага. Что сейчас будет!

Отхлебнув из бутылки, я вылила немного в ладонь и прыснула себе в лицо. Вода подействовала освежающе.

Откуда такой дикий сушняк? Не вчерашний ли чай тому виной? А Макс накануне пил его как не в себя из вежливости.

Я подошла и протянула бутылку сонному другу. Миха вперил в меня взгляд и умолк.

— В чем дело? — я постаралась придать голосу суровую интонацию и пристально посмотрела в осоловевшие глаза Михи.

Главное, чтобы снова не кинулся в крик.

Вопреки моим ожиданиям, орать он не стал, просто указал на окно и как-то обречённо произнес:

— Сама смотри.

— И что такого ты там увидел? — я нехотя подошла к окну. — Ни фига себе! А как это…?

Вместо шумной улицы мегаполиса перед глазами предстала булыжная мостовая, вдоль которой громоздились одно-двух этажные дома. Добротные такие каменные постройки. Над широкими трубами вился дымок. И люди на улице совсем не походили на китайцев. Под окном чинно прогуливались две женщины в старинных длинных юбках и строгих жакетах, обгоняя их, проскочил паренек в замызганном сюртуке. Все трое посторонились, пропуская телегу, груженную деревянными бочонками…

Я вздрогнула — на плечо легла рука Макса. И без того худое лицо его вытянулось, тонкие брови взлетели вверх, глаза удивленно округлились. Прямо как ребенок, перед которым распахнули дверь в волшебную страну. А за окном и вправду было нечто невообразимое.

— Как такое может быть? — дар речи вернулся, и я наконец-то закончила вопрос.

— А вот хрен его знает! — ответил Миха.

— Что значит, хрен его… ладно, а где Катя? — пыталась я прояснить ситуацию.