Китайские мемуары. 1921—1927 - страница 2

Спустя три года произошло событие, которое воздействовало на меня более определенно. В связи с тем, что старшие братья и сестра подросли и стал вопрос об их дальнейшем образовании, отец обратился с просьбой перевести его в другой город, в котором имеются мужская и женская гимназии. По действовавшему тогда положению дети учителей, находившихся на государственной службе, освобождались от платы за учение. В 1907 г. отец был переведен учителем в начальную школу в Минске, где жила сестра матери. После маленьких местечек Минск казался огромным городом, в котором был даже шестиэтажный дом. Мы жили на Ново-Московской улице в каком-то дворе, который больше походил на переулок: по обеим сторонам стояли дома. Длинный двор упирался в стену тюрьмы.

Весной 1908 г. ночью меня разбудил стук в дверь и громкий разговор людей, одетых в военную форму. Это были жандармский офицер и три жандарма. Последние остались в комнате, в которой я спал, а офицер с отцом -прошли в-перед в столовую, из которой дверь в»ела в спальню родителей. Моя кровать стояла у стены, напротив — у окна за столом уселись жандармы. В моей комнате зажгли свечу, в столовой — керосиновую лампу. Дверь в комнату закрыли, и я остался один с жандармами. Что происходило в столовой, я не видел, но зато наблюдал за «гостями». По-видимому, им было скучно. Развеселились, когда один из них, сидевший на столе, напротив моей кровати, вытащил из кобуры блестящий пистолет и стал целиться в меня. Жандармы смеялись, а я относился к этому с полным безразличием. Мне не было еще шести лет, и я не понимал таких забав. Их смех производил на меня большее впечатление, чем пистолет.

В столовой о чем-то долго говорили, я слышал, как передвигают какую-то мебель, а главное — никто из комнаты не выходил. Там шел обыск. Под утро жандармы ушли.

На другой день выяснилось, что в эту же ночь был произведен обыск в квартире у тетки. У нас ничего не нашли, а у нее кое-что обнаружили — и забрали в тюрьму. Позже я узнал, что именно обнаружили: революционную литературу. Шесть месяцев тетка просидела в тюрьме. Мать носила ей передачи и обычно брала меня с собой. Так я узнал, что такое жандармы и что такое тюрьма. Это был мой первый урок политграмоты, и я его хорошо запомнил.

Когда мне было пять лет, отец обучил меня азбуке, и скоро я стал читать и писать. Спустя некоторое время я окончил двухклассную школу, в которой учительствовал мой отец. Попытки поступить в минскую гимназию не увенчались успехом. Меня отвезли к дедушке в уездный город Виленской губернии Свенця-ны (ныне Швенчонис), где только что открылась гимназия. Здесь все прошло легко и успешно.

Дед был частным поверенным, иначе говоря — адвокатом. У него был одноэтажный деревянный домик, в котором находились рабочий кабинет и небольшая приемная. Среди посетителей деда преобладали бедные крестьяне, в домотканой одежде, забитые, удрученные.

Почерк у деда был неразборчивый, пишущих машинок тогда еще не было, и дед зачастую давал мне переписывать судебные бумаги. Речь в них всегда шла о земле. Крестьяне жаловались на то, что помещик захватил их землю. Дед вел дела крестьян в суде. Своеобразие положения заключалось в том, что, как правило, крестьяне были литовцами, помещик — поляком, власть (суд и полиция)—русская. Так с детства я узнал, что такое аграрный вопрос: земля и крестьянское горе.

След этих впечатлений остался у меня на всю жизнь: интерес к аграрным отношениям, к крестьянскому вопросу. Несколько лет спустя, уже после февральской революции, в группе социалистической молодежи мы занимались изучением программ политических партий в России. Каждый член группы делал какой-либо доклад по этому вопросу. Я выступил с рефератом об аграрной программе партии социали-стов-революционеров.

Летом 1917 г. нас, гимназистов, отправили в деревню на сельскохозяйственные работы, на «помощь солдаткам». Мы работали у одной помещицы. Огромная усадьба, парк, большой каменный дом с колоннами в стиле ампир; управляющий верхом на коне с арапником, низко кланяющаяся челядь, крестьяне, барыня, повелевающий тон ее речи. Так я получил некоторое представление о феодализме.