Китайский попугай - страница 9

– Ты прав, я, видимо, излишне паникую. Но что ты думаешь об этом деле, Салли? Ситуация очень непростая…

– А что мама должна думать? – поспешил вмешаться Виктор. – Мэдден купил наши жемчуга и желает, чтобы ему доставили их на его уединенное ранчо. Не наше дело обсуждать его требования. Не дай бог, еще раздумает и откажется от покупки. Надо сделать так, как он предлагает: вручить ему колье, взять расписку и в течение месяца ждать денег, – закончил он, потирая руки.

– Ты тоже такого мнения, Салли?

– Разумеется, Алек, – ответила миссис Джордан, с гордостью и любовью глядя на сына.

Иден тоже смотрел на него, но чувства испытывал совсем другие. Подумав, он решительно сказал:

– В таком случае не будем тянуть. Мэдден торопит нас, так как ему надо спешить в Нью-Йорк. Я отправлю Боба с колье уже сегодня ночью, но предупреждаю, что одного его я не пущу.

– Я могу поехать с ним, – вызвался Виктор.

– Нет, – Иден отрицательно покачал головой. – Мне бы хотелось, чтобы это был полицейский, пусть даже гавайский. Ну, этот твой Чарли Чан. Салли, как ты думаешь, удастся уговорить его поехать вместе с Бобом?

– Уверена. Чарли сделает для меня все.

– Прекрасно, так и поступим. Только куда же они, черт возьми, подевались? Я уже не на шутку…

Его прервал телефонный звонок. Трубку взяла миссис Джордан.

– Алло! Чарли? Поднимайся наверх. Четвертый этаж, 492. Ты один?

– Чарли приехал один, – сказала она Александру Идену, вернувшись из приемной.

– Как один? – Иден бессильно рухнул в кресло. – Ничего не понимаю.

Через минуту он с удивлением разглядывал вошедшего в кабинет невысокого пухленького человечка с лицом цвета слоновой кости. Обычная европейская одежда скрадывала его серую внешность и делала ее почти незаметной. Однако, взглянув в его маленькие черные глазки, ювелир встретился с умным, проницательным взглядом – и успокоился.

– Алек, – сказала Салли, – позволь представить тебе моего старого друга, Чарли Чана. Чарли, это мистер Иден.

Китаец низко поклонился.

– Великие и незаслуженные почести одна за другой оказываются мне на этом континенте. Сначала я слышу, что миссис Салли называет меня своим другом, а затем я знакомлюсь с главой известной ювелирной фирмы.

Иден, поднявшись, радушно пожал гостю руку.

– Рад с вами познакомиться, мистер Чан.

– Как прошло путешествие, Чарли? – спросил Виктор.

– Великий Пасифик все это время, видимо, чувствовал сильные боли где-то там, внизу, и метался из стороны в сторону. Я же, наверное из солидарности, чувствовал себя так же, – ответил китаец своим по-восточному вычурным языком.

Иден шагнул вперед.

– Извините, что прерываю ваш рассказ, но мой сын должен был встретить вас в порту.

– Очень сожалею, сэр, – ответил Чарли Чан, внимательно глядя на ювелира. – Разумеется, это моя вина, но я не заметил, чтобы кто-то меня встречал. Покорнейше прошу простить вашего невнимательного слугу.

Иден был очень расстроен.

– Как же так? – жалобным голосом произнес он. – Ничего не понимаю. Куда мог деться Боб?

Китаец продолжал:

– Я не сразу ушел с пристани. Какое-то время после прибытия теплохода в порт, сойдя с него, я еще стоял у трапа – на всякий случай. Но никто не возник из дождливого сумрака, никто ко мне не подошел. Тогда я поймал такси и поехал в гостиницу.

– А колье у тебя? – нетерпеливо перебил его Виктор.

– Вне всякого сомнения. В гостинице я успел снять номер и переодеться, главным образом для того, чтобы достать из специального пояса жемчуг. Всю дорогу пояс был на мне, для безопасности. Теперь я смог вынуть колье и принес его сюда. Вот, посмотрите. – И китаец положил на стол нитку жемчуга. – Перед вами – знаменитые жемчуга Филлиморов, а у меня свалилась с плеч огромная тяжесть, и сколь же прекрасен звук ее падения!

Ювелир подошел к столу и взял колье в руки.

– Ах, какие жемчужины! – восхищенно прошептал он. – Ничего красивее мне не приходилось видеть в жизни, а ведь я повидал немало драгоценностей на своем веку. Ах, Салли, мы не должны были продавать их за ничтожную сумму, предложенную этим надутым фанфароном! Как прекрасно они подобраны! Одна в одну, и каждая – без малейшего изъяна.