Китайский секрет - страница 25

Свечи догорели, на столе валялись карты и стояли бокалы с остатками вина. Бётгер нагнулся, чтобы поднять упавшую на ковер карту. Это был червонный король, похожий на Августа. Бётгер бросил его под стол.

Утренний полусвет проходил в окна. Бётгер сделал несколько шагов в пустой комнате, и вдруг ему навстречу из простенка вышел тучный немолодой человек в парчевом кафтане. В сумерках утра его лицо казалось обрюзгшим и серым. Бётгер остановился, тот остановился тоже.

— Да ведь это мое отражение в зеркале, — сказал Бётгер вслух и хотел расхохотаться над своей ошибкой.

Но смех не прозвучал. Глаза у его двойника были грустные. От носа к углам рта шли глубокие складки. Он тоже вышел из комнаты, где на стенах висели гобелены и блестела золоченая мебель, за которую не было заплачено купцам. На нем был такой же дорогой кафтан.

— Так вот каким я стал! — сказал Бётгер и сел у зеркала в кресло. Вся прошлая жизнь стала проходить перед ним.

Где теперь его мать, майор Тиман и учитель Цорн?

Иоганн не видал их ни разу с тех пор, как девятнадцатилетним мальчиком бежал из Берлина.

Разве Август отпустит его когда-нибудь на свободу, в родные места?

Иоганн вспомнил, как однажды, в воскресенье, мать надела на него новую курточку, и майор Тиман повел его с собой на ярмарку. Иоганну было семь лет, В лотке у ярмарочного торговца майор купил ему розового пряничного коня, которого было жаль есть, такой он был хорошенький!..

Колокол ударил к ранней обедне. Бётгер вспомнил рыжего человека.

Что значили его слова? Все равно, — хуже, чем есть, быть не может. Он решил пойти к обедне и, взяв шляпу, вышел из дома.

В ночь со второго на третье декабря в доме у директора королевской фабрики Иоганна Бётгера была крупная игра.

«Иоганн Бётгер проиграл большую сумму денег итальянцу, называющему себя графом Бураттини. Третьего декабря, в восьмом часу утра, Иоганн Бётгер вышел из дому. Я последовал за ним, как обычно. Придя на Старую площадь, он вошел в церковь Екатерины, где в левом приделе к нему подошли итальянец Бураттини, называющий себя графом, и другой итальянец, называющий себя секретарем графа. Удалившись в затененный колоннами угол, они стати беседовать. По словам, долетевшим до меня, я понял, что итальянцы предлагали Иоганну Бётгеру бежать из Саксонии и продать секрет фарфора за 100 тысяч талеров, обещая ему уплату долгов в Дрездене и милость одной коронованной особы. Они передали Иоганну Бётгеру письмо, прочитав которое, он задумался и обещал дать ответ нынче ночью. Все трое условились встретиться ночью на Каменном мосту и разошлись. Иоганн Бётгер направился в Альбрехтсбург, а итальянцы в трактир, где они проживают.

Я последовал за Иоганном Бётгером и, показав караулу пропуск его величества, прошел на фабрику. Придя на фабрику, Иоганн Бётгер снял свой кафтан и, надев рабочее платье, пошел в мастерские. Это дало мне возможность вынуть из кармана его кафтана полученное им от итальянцев письмо и доставить его вашему величеству…»

Август скомкал донесение шпиона и схватил приложенное письмо, на котором стояли печать прусского короля и собственноручная подпись: «Фридрих».

— Схватить эту гадину, заковать, на виселицу его! Нет, сначала на дыбу! Вот где измена, вот — в самом сердце фабрики! Бётгер — предатель, клятвопреступник! Вот его благодарность за всю нашу любовь к нему! — кричал Август прямо в лицо Фюрстенбергу, задыхаясь от гнева и бегая по кабинету. Он остановился и топнул ногой. — А вы — вы всегда защищали его! Я бы давно вздернул его на виселицу, этого шарлатана-алхимика, но вы говорили: «Нет, он себя еще оправдает». Вот он оправдал себя, ваш талантливый химик!

Август передохнул и разразился снова:

— Мало ему того, что мы дали ему свободу ходить по улицам, что я платил его долги, что он жил, как принц, что я ежедневно осыпал его благодеяниями, — ему этого было мало! Он предал меня тем же пруссакам, от которых я когда-то спас его жизнь. Я отогрел змею на своей груди!

Август растрогался своей добротой и был готов пустить слезу. Фюрстенберг смущенно молчал. Может быть, он вспоминал тот вечер, семнадцать лет тому назад, когда молодой студент, рыдая, просил отпустить его на свободу — учиться в университете — и клялся, что он не знает секрета золота. Может быть, Фюрстенберг не был уверен, что Август ежедневно осыпал химика благодеяниями.