Клад

  Мое детство и юность прошли в славном городе Ленинграде, в коммунальной квартире в доме номер 24, что на Синопской набережной, между мостом имени Александра Невского и Охтинским. Надо сказать, что квартира у нас была сравнительно небольшая - всего три комнаты. В одной из них жили мы: мама, папа, бабушка, дедушка и я. За стенкой жил Николашка - пьяница, дебошир и антисемит. Когда он был трезвый, с ним еще можно было разговаривать, но нажравшись русского народного напитка превращался в злобное животное, которое стучало стулом в тонкую перегородку, разделявшую наши комнаты, и кричало из-за стены: "жидовня!" Причем происходило это, как правило, ночью, когда все спали. Мои бабушка, дедушка, папа и мама знали, что власть в СССР принадлежит народу (русскому народу), а значит, не нам, поэтому терпели все выходки соседа и молчали.

  В комнате, расположенной напротив нашей, жила старушка, одинокая еврейка Рахель Исаковна. В годы войны она работала главным врачом-эпидемиологом Фрунзенского района. На ее паек жила вся ее семья - отец, мать, братья и сестры. Разумеется, они тоже работали, как могли, но их пайки, по сравнению с ее, были мизерными. Рахель Исаковна так и не вышла замуж, всю жизнь прожила одна и единственной радостью для нее были книги. Их семья была большой и занимала все три комнаты нашей квартиры, и только когда племянник Рахели Исаковны женился, они решили разъехаться. Одну комнату они поменяли с моими дедушкой и бабушкой (родителями отца), а другую - с Николашкой. Так на Синопской появились Добрушины и Раздолбалов. Потом мой папа женился, а еще через год родился я. Внучатая племянница Рахели Исаковны - Лидочка, жившая до них в этой комнате, подружилась с моими родителями, а с моей мамой даже потом работала в одной школе - мама преподавала там физику, а Лидочка химию и биологию. Лидочка и ее брат Александр часто приходили к нам в гости. Дом, в котором мы жили, был очень старый. Построен он был купцом Калашниковым еще в 19 веке. Поговаривали, что убегая от большевиков, купец спрятал где-то в доме клад. И в самом деле, под нами, на втором этаже, во время ремонта нашли сейф, встроенный в стену. Но он оказался пустой. Лидочка рассказывала, что когда она была ребенком, тоже пыталась отыскать спрятанные сокровища Калашникова - обстукивала все стены квартиры и даже знала, где были "пустоты". Скорее всего, в этих пустотах и было пусто. Но, кто знает?..

  Когда мне исполнилось три годика, дедушка и бабушка, наконец, съехали от нас - они построили двухкомнатный кооператив и теперь жили далеко - в Купчинском районе, на улице Софийская. Так как у нас в квартире не было ни душа, ни ванной, мы ходили мыться в баню. Но теперь мы иногда ездили к бабушке и дедушке на метро и на автобусе, и я там мог принять ванну. Это был настоящий праздник - поплюхаться в теплой воде с мыльницами-корабликами и пробками-солдатиками.

  Между тем, жизнь шла своим чередом.

  Я подрастал, родители работали, Николашка пил и буянил.

  Чтобы я не очень мешал, мама меня отводила к Рахели Исаковне. Старушка меня очень полюбила и с удовольствием проводила со мной время, читая мне сказки и рассказывая разные занимательные истории. После, когда я стал старше, эти сказки ей рассказывал уже я: переработав полученную информацию, я сам начал сочинять. Это была бесконечная история про Женьку (меня), Бимку (мою вымышленную собаку) и Дюймовочку, а также злобных "апиратов" (пиратов) с которыми Женька, Бимка и Дюймовочка сражались.

  Мое повествование длилось часами. Мы сидели на диване в комнате соседки, я увлеченно рассказывал свою эпопею, а старушка под звук моего голоса медленно засыпала. Когда она начинала "клевать носом", я толкал ее в бок локтем и кричал:

  - Исаковна, не спи!

  Она просыпалась, и "пытка" Дюймовочкой продолжалась...

  Кода терпение старушки иссякало, она шла на кухню, где моя мама готовила обед, и говорила жалобным голосом:

  - Евочка, дорогая! Я очень люблю вашего Женечку! Он очень хороший мальчик! Но, ради Бога, уложите его спать!

  Тогда моя мама приходила за мной и говорила: