Клад - страница 3

  - Ногами его мочи! Ногами! - кричал я.

  - Женя, уйди! Не лезь! Я сам! - ответил отец и... перестал избивать соседа.

  Видимо, мой крик его отрезвил, а то бы он забил Николашку до смерти.

  Тем не менее, сосед попал в больницу, а по выходу из нее подал на нас в суд. Причем, в заявлении было написано, что избил его я, хотя я его и пальцем не тронул! Этот идиот, по пьяни, даже не понял, кто его бьет! Самое интересное, что Раздолбалов отнюдь не был слабаком или хлюпиком. Наоборот! Это был крепкий русский мужик, слесарь хренового разряда, к тому же владел боксом. Но и мой отец владел боксом... И карате тоже... Немножко...

  В общем, отца могли посадить.

  Поэтому мы тоже подали в суд на соседа - все-таки драку начал он, ведь он первый ударил мою мать!

  Короче, дело до суда не дошло, в милиции нас уговорили забрать свои заявления, а Раздолбалова от нас отселили. Говорят, он потом даже бросил пить, но мы его уже больше не видели.

  Самое интересное, что его комната осталась пустой. Мы на нее не претендовали, а вселить туда никого не могли - там была прописана фиктивная жена Николашки, ее теперешний муж и их ребенок. Они там никогда не жили, все знали, что прописаны они там были за деньги (вернее, за водку), и никаких прав на эту комнату не имели. Мы им сказали так: скоро дом пойдет на расселение, и мы все получим новые квартиры. Так что если они хотят получить квартиру "без шуму и пыли", пожалуйста! Можете "застолбить" эту комнату - привезти сюда свои вещи, повесить свой замок, но не жить здесь. Второй "Николашка" нам был не нужен. Иначе мы идем в ЖЭК и все там рассказываем. Причем, наши слова подтвердят все жители нашего дома - у нас со всеми были прекрасные отношения (хотя мы были единственной еврейской семьей на всей Синопской), и все знали про Николая Раздолбалова и его дела. А за фиктивный брак и ленинградскую прописку можно было огрести будь здоров как! Короче, они не стали с нами спорить и через четыре года благополучно получили новую квартиру. Получили новую квартиру и мы. Но прожили там всего полгода.

  Начались упорные разговоры о погромах. В то время я работал на заводе контролером ОТК. Хотя со всеми работягами у меня были нормальные отношения, мне прозрачно намекнули, что когда "сверху придет отмашка" и разрешат бить евреев, я буду первой жертвой. Ожидалось, что погром будет 1 мая. Об этом стали говорить сразу после Нового Года. Мы решили не ждать. К тому времени родители моей мамы уже уехали в Израиль и выслали нам вызов. За два месяца мы оформили документы и 22 апреля 1990 года, в день 120-летия вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, с Финляндского вокзала отправились в долгий путь на историческую родину. Мы так спешили, что не успели отправить даже дальний багаж - только несколько посылок с книгами и пластинками. Остальное продали. Продали мебель, старинное пианино "Макс Лепчинский", которое мой дед сам реставрировал и настраивал. Продали и каминные часы. За 2.5 тысячи рублей. Когда мамина подруга, собирающая антиквариат, узнала, что мама хочет продать наши часы за такую сумму, она тут же примчалась с деньгами. По тем временам, это была фантастическая сумма - моя зарплата за два года работы на заводе. Так наши часы обрели новых хозяев - Сидоровых, советских дипломатов. Рубли, вырученные от продажи имущества, мы обменяли на доллары. По курсу: 6 рублей за один доллар. Причем, нам дали обменять всего на 570 долларов на всю семью. После этого у нас еще осталось 3 тысячи рублей. Эти деньги папа подарил Петру Федорову, своему школьному другу. Как настоящий русский интеллигент, Петр не взял эти деньги себе, а положил их в сберкассу на имя моего отца. Мол, если нам в Израиле не понравится, и мы вернемся, нам будет на что жить первое время. Но мы не вернулись.

  Мои родители прекрасно устроились в Израиле. Стали работать по той же профессии, что и в Ленинграде - учителями физики. Выучили иврит и работали, отец - с первого года пребывания в стране, мать - со второго. Зарплата отца иногда доходила до 4 тысяч долларов в месяц чистыми, мамы - до трех тысяч. Через три года мы купили нашу первую квартиру, трехкомнатную, еще через семь лет закончили выплачивать ссуду, а еще через три года, в 2003-ем родители купили вторую свою квартиру, на этот раз четырехкомнатную, причем, без всякой ссуды.