Кладбище прибыли - страница 46

— Кэп, это просто груда сорняков, — не разделил идеи Готрамм, — у них нет разума, чтобы злиться, они лишь отвечают на внешние воздействия.

Брокрин посмотрел на стену из лоз вокруг, на покрытые листьями ветви над ними.

— Возможно, — пробормотал он.

Мысль, что Кладбище прибыли — не более чем лесной массив, его не устраивала. Магия, что удерживала остров в небе, чары, что напитывали жизнью лозы, — возможно, эти силы давали зелени и нечто большее. Своего рода коллективное сознание, которое вызывало в растениях стремление действовать...

— Грунгни и его наковальня! — воскликнул Брокрин, глянув вперед.

Стены лоз и ветвей расступились, явив дуардинам просторную поляну. Ее не скрывала крона, и на поляну проливались потоки солнечных лучей, омывая собой невероятный вид. В дневном свете купались белые каменные плиты с прожилками серебра, огромные и величественные. Каждую плиту овивало кружево лоз, которые тянулись из зеленого пола, изгибаясь под удивительными углами.

Эсмира махнула дуардинам, жестом зовя следовать за ней. Она сделала шаг на поляну, и только тогда ошеломленный Брокрин понял, насколько огромных размеров были каменные блоки. Он знал о величайших архитектурных чудесах древних дуардинов, но, когда он смотрел на эти плиты, ему казалось, что их могли возвести разве что первобытные гарганты.

— Кэп, что... что это за место? — удивился Агрило. Он споткнулся, завороженный массивными сооружениями. — Как это сюда попало?

Брокрин мог лишь покачать головой.

Хоргарр добавил еще вопросов к загадке.

— Эти плиты вытесали давным-давно, — произнес главный двиргателист, указывая на ближайший камень, — вот тут, по краям, заметно поработали ветер и дождь. Их возвели еще в эру легенд, до того, как орды Хаоса пронеслись по Владениям.

— Но как давно они оказались здесь? — махнул мечом в сторону камней Готрамм. — И как они попа... — Голос капера затих, и он указал куда-то вглубь поляны.

Те плиты, что Брокрин заметил поначалу, стояли беспорядочно, но теперь дуардины увидели законченное, целое сооружение, наполовину опутанное лозами. Его размеры были циклопическими; белый камень, послуживший для него материалом, блестел на солнце. С боков строение поддерживали колонны, а крыша под острым углом уходила вверх. Стены украшала резьба, изображавшая невероятных зверей гигантских размеров, — она разительно выделялась среди сплошной зелени. Широкий и высокий вход сторожили огромные статуи, за которыми густился мрак.

— Его, должно быть, возвели сами боги еще в глубокой древности, — восхищенно прошептал Готрамм.

— Пожалуй, — согласился Керрум. — Но что оно здесь делает?

Брокрин разглядывал разбросанные по поляне плиты.

— Эсмира рассказывала, что Кладбище иногда отправляет корни к земле. Возможно, все, что здесь находится, было схвачено ими.

Хоргарр откашлялся и сплюнул на лозы.

— Я еще могу поверить, что сюда по случайности занесло человека. Но все это строение целиком? В голове не укладывается.

Он наклонился и поднял обеими руками по сухому листку. Левой он просто дернул его вверх и, сжав ладонь, с хрустом превратил лист в пыль. Пальцами правой руки он сделал клетку вокруг листка и бережно поднял его. Затем выставил клетку вперед, раскрыл ладонь и явил дуардинам неповрежденный лист, объясняя свою мысль.

— Это храм, — произнесла Эсмира, глядя на строение.

Ни Брокрин, ни остальные дуардины не заметили, как она бесшумно пробралась сквозь ветви назад и вновь очутилась рядом с ними.

— Давным-давно был он возведен народом, что не существует боле. — В глазах женщины читалась грусть. — Помнит лишь земля о божествах, которых чтили здесь когда-то. Земля и ветер... и деревья.

В ее голосе звучала таинственная тревога, отчего Брокрин слегка поежился.

— О каких богах ты говоришь? — спросил он.

Эсмира вперила взгляд в Брокрина, столь пристальный, словно она видела его душу насквозь.

— Слишком милостивых, чтобы их помнили. И слишком мягких, чтобы не утонуть во времени. Когда пришла война к ним на порог, о том, как воевать, они давно забыли. Не могли они измениться, чтобы ответить на мольбы тех, кто чтил их свято и искренне, а потому могли лишь смотреть, как забирала и губила тьма просящих помощи.