Кладбище прибыли - страница 55

Готрамм поднес флягу ко рту, но вдруг опустил руку и протянул сосуд обратно Хоргарру.

— Не здесь. Сейчас «слегка» затуманенный разум может выйти кэпу — и нам всем — боком. Я благодарен, что ты хочешь помочь, но лучше я справлюсь с этим сам.

Хоргарр одобрительно улыбнулся и повесил флягу обратно на пояс с инструментами.

— Рад такое слышать, — ответил он и постучал по крышке фляги большим пальцем. — Слишком много времени мне потребовалось, чтобы я понял: когда уходишь от проблем подобным способом — проблемы никуда не уходят, а вот ты становишься слабее.

— Тогда зачем носишь с собой флягу? — спросил Готрамм.

— Я боялся замкнутых пространств и заливал страх выпивкой, — ответил Хоргарр. — Но потом наступил день, когда мне пришлось побороть свою тягу к пьянству. Я одолел ее тем же способом, каким одолел страх закрытых помещений: заставил себя встретиться с проблемой лицом к лицу, — рассказал Хоргарр и снова стукнул пальцем по фляге. — Я ношу флягу с собой, потому что когда она при мне — я от нее не убегаю. И пока я не пью, я сильнее, чем она.

Готрамм кивнул. Философия Хоргарра была ему близка. Ему самому пришлось прибегнуть к ней во время учебы в Академии. Как-то на занятиях по стрельбе произошел несчастный случай. Был ранен один из кадетов: его обожгло пламенем из дула пистолета Готрамма. И несколько последующих дней капер боялся даже прикоснуться к оружию. И, только пересилив себя, заставив себя взять пистолет в руки, отправиться на полигон и продолжить стрельбу, он сумел одолеть свой страх.

Хоргарр сменил тему и указал на Эсмиру:

— Но я до сих пор не уверен насчет нее. Кэп считает, что она нашей стороне, но что-то здесь не сходится.

— Она пришла на помощь кэпу, когда на нас напали статуи, — напомнил Готрамм.

Он бросил на Эсмиру недолгий взгляд, затем продолжил изучать лозы, пытаясь вовремя заметить что-либо подозрительное.

— А я до сих пор считаю, что это она их и вызвала. Так или иначе, — остался при своем Хоргарр. — В некоторых диких племенах людей живут ведьмы, способные творить такие штуки. Их зовут элементалистами, друидами и другими странными названиями.

— Тогда зачем призывать их, чтобы потом вступать с ними в бой?

На этот вопрос у Хоргарра был готов ответ.

— Магия не так надежна, как машины. Может, она хотела сделать что-то другое, а ее чары вышли из-под контроля.

— Но зачем? — не понимал Готрамм.

— Втереться в доверие. Чтобы мы безропотно следовали за ней, куда бы она ни повела, — предположил Хоргарр и многозначительно кивнул вперед, на тропу, по которой они шли. — Но мы двинулись туда, куда она не хотела. Может, этот путь и приведет нас к сердцу Кладбища. А тот, другой, может, как раз и нет.

Хоргарр вновь посмотрел на компас, с которым не расставался всю дорогу, и нахмурился.

— И насколько верен наш путь? — поинтересовался Готрамм.

— Не так верен, как прежде, — проворчал Хоргарр. — В любом случае у нее есть причина избегать левого ответвления тропы.

Это было очевидно для всех участников отряда, а нежелание Эсмиры раскрыть, какая «опасность» ждала их впереди, держала дуардинов на взводе.

— И что тогда ее беспокоит, как думаешь? — не унимался Готрамм.

Вдруг он встал как вкопанный. Его нос учуял запах. Слабый, но отчетливый. Запах, который ни один харадронец не спутает ни с чем.

Запах эфирного золота.

Хоргарр постучал по компасу, но стрелка замерла.

— Совсем немного, — заявил он. — Стрелка указывает на самые крупные залежи. Может, поблизости и есть золото, но впереди его гораздо больше.

Его взгляд метнулся к Эсмире, и выражение его лица стало еще более подозрительным.

— Так или иначе, думаю, скоро мы выясним, почему она не хотела, чтобы мы шли здесь.

Готрамм без объяснений понял, почему главный двиргателист был уверен в близости разгадки. Он думал о том же. Где-то впереди них, погребенный под плотным слоем лоз и ветвей, покоился харадронский корабль.

Очередная жертва Кладбища прибыли.

Как только нос Брокрина уловил дуновение эфирного золота, у него внутри все сжалось. Это был не свежий, можно даже сказать — хрустящий, аромат неразработанного месторождения, но увядший, поблекший запах золота, которое уже добыли, обогатили и аффинировали. На острове у такого запаха мог быть только один источник — потерпевший крушение небесный корабль.