Клан Рысей - страница 17

Последние новости не радовали герцога. Должность министра по делам провинций предоставляла мало поводов для веселья. То, что опять обострились отношения с южными соседями, не сильно огорчало Балема. Вернее, хорошего в этом ничего не было, но так как холодная война с ханством продолжалось уже лет пятьсот, она превратилась некое постоянное зло, такое же неизбежное как ураганы в степях или штормы на море. Война эта регулярно, каждые десять–пятнадцать лет, переходила в горячие, разной степени «нагретости», конфликты привычные уже для обеих сторон.

С ханом, еще как-то договаривались. К своим обязательствам, он относился серьезно, хотя по мелочам постоянно испытывал нервы жителям пограничья. Но вот с кем договариваться восточнее? Южные орки вообще не признавали государственных договоров, вернее, не понимали что это такое. Они жили по законам степей и как все истинные варвары, считали, эти свои законы обязательными и для всех остальных. Самым главным их законом был, нигде официально не сформулированный, но вбитый в голову каждого южного спепняка с рождения — закон силы.

Империя была силой для орков, этого не отрицал ни один из них. Беда в том, что она была силой только в глобальном смысле. Но на уровне приграничной деревни, на которую можно напасть, разорить и снова ускакать в степь, Империя силой не воспринималась. Не пошлет Император отряд гвардейцев искать неведомо кого, неведомо где. И орки и Император знали, что в лучшем случае вернется из этого похода лишь половина отряда, измотанная невыносимыми пыльными бурями. Деморализованная потерями не в боях с неприятелем, которого им так и не удастся найти, а от неведомой нежити, выползающей из степных курганов ночами. Уже сотни лет в Империи знали, южные степи не место для прогулок. Орков защищали обычаи степи, а нежить в пустынях и степях, воспринимала их как своих. Но любой чужак был там обречен. Вот и ограничилась Империя тем, что строила потихоньку вдоль границы с южными степями, высокую защитную стену. Да еще патрулированием наемников вдоль этой границы и по стене. Надежда была, что при попытке перехода границы, орочьи отряды наткнутся либо на стену, либо на патруль и будут отброшены обратно в степь.

Герцог Балин возлагал большие надежды на стационарные укрепления вдоль всей южной границы. И не он один так считал. А как еще защищать далекую протяженную границу Империи от степных псевдо–государств, населенных вдесятеро многочисленнее Империи? Вдесятеро, это еще в самом лучшем случае. Никто никогда не считал южных орков. «Никакая перепись не велась в «государстве», не имеющем даже единого управления, состоящего из многочисленных разрозненных племен, связанных лишь обычаями и объединяющихся только против внешнего врага. К сожалению, Империя считалась таковым с незапамятных времен. Историки утверждают, что даже со времен предшествующих Великому Перелому. Правда, Балин в это не очень-то верил. Никаких документов и артефактов подтверждающих столь древнюю вражду, никто никогда не находил, а пресловутое «Древнее знание», лично для Балина было не очень убедительным аргументом.

»Древнее знание» пробуждалось у магов совершенно разных школ и направлений. Основывалось оно не на опыте или логических выводах, а на дремлющей до поры информации, то ли в самих магах, то ли в той таинственной субстанции, которые в просторечье называется манной, то ли еще неведомо где. Никто точно не знает, откуда приходило это знание. Если кого-нибудь из магов оно осеняло, то ко всем, с кем этот маг им поделился, приходило какое-то подтверждение, так же непонятно откуда, а иногда даже и обоснование. Пренебрегать им ни Балин, ни кто-то еще никогда и не думали, но и слепо верить, до конца непонятному феномену, следовало с осторожностью. Хотя история не знает случая, чтобы «Древнее знание» оказалось неверным. Видимо это какая-то неведомая информационная система Древних, остатки которой действовали до сих пор. Неверным оно не было, но вот истолковывали его неверно очень часто, правильное понимание приходило порой через десятки лет, отсюда и осторожность в отношении веры в него.