Клара и мистер Тиффани - страница 5

— Как же мы сможем сделать лицо женщины? — забеспокоилась Корнелия.

«О, как же она неисправимо серьезна», — вздохнула я про себя.

— Мистер Тиффани выполнит это эмалевой краской. И руку фигуры тоже. Это единственная уступка средневековому витражному ремеслу рисования на стекле порошковой эмалью и последующего обжига кусков. Я также разъяснила, что мы по возможности избегаем эмалирования, поскольку оно частично не пропускает свет.

Они оказались милыми девушками, хоть немного взбудораженными, но усердными, даже через край, особенно Корнелия. Придется сдерживать ее чрезмерное желание угодить. Иначе ее самобытность пострадает.

— Вскоре эти приемы станут вашей второй натурой.

Я услышала приближение Тиффани — его трость с малахитовым наконечником властно стучала по деревянному полу. Это была явная блажь — ему только что пошел пятый десяток. Каштановые волосы с рыжеватым оттенком в его бородке, несомненно, имели в запасе еще несколько лет для успешного отражения натиска ранней седины. Он нуждался в трости не больше, чем я, и пользовался ею для придания мистической таинственности своей фигуре. За его спиной виднелся мистер Белнэп, благообразный и лощеный.

Мистер Тиффани поставил на рабочий стол вазу с оранжерейными ирисами и трижды легонько стукнул тростью. Все, кроме Агнес Нортроп, одновременно подняли головы, как птицы, встревоженные потенциальной опасностью и готовые вот-вот взлететь. Со своим обычным выражением примадонны на лице, Агнес осталась сидеть на табурете, будто и не поддавшись общему порыву, едва повернувшись в направлении мистера Тиффани. Поскольку она была его первым художником-женщиной по стеклу, то воображала себя любимицей.

— Добрый день, леди. Вы выполняете прекрасную работу. — Он повернул один цветок ириса в направлении Агнес. — Говорил ли я вам, сколь важно присутствие красоты в нашей жизни?

— Не меньше сотни раз, — проронила Агнес, углубившись в рисунок, увеличением которого занималась.

— Ну да я не верю вам, мисс Нортроп.

В этом тоне иронического недоверия проявилась шутливая черта его характера, которая так нравилась мне. Он помолчал, а затем обратился к девушкам-новичкам:

— Я хочу приветствовать вас в «Тиффани глас энд декорейтинг кампани» и представить мистеру Белнэпу, художественному директору компании, который будет руководить миссис Дрисколл в мое отсутствие. Она выбирала вас с большим тщанием, потому что вы будете вовлечены в предприятие огромной важности.

Начинается. Один из образчиков его красноречия. Павлин распускает хвост.

— Всемирная выставка в Чикаго почтит память открытия Христофором Колумбом Нового Света в 1492 году, четыреста лет назад, хотя она официально состоится только в будущем году. Эта выставка явится величайшим событием в истории нашей страны со времен Гражданской войны, и вы будете моими партнерами, которые внесут свой вклад.

Чистой воды хвастовство. Чтобы вселить в девушек благоговейный страх, не обязательно прибегать к подобным словесным пассажам. Достаточно было бы его искусства самого по себе. Сравнение выставки, наверняка обещающей стать чудесным событием, с таким разрушительным и трагическим явлением неуместно. Иногда напыщенный стиль подводил мистера Тиффани.

— Американские экспонаты покажут, что Новый Свет занял свое законное место среди более старых наций, поэтому мы стремимся продемонстрировать Старому Свету, чего же мы достигли здесь с точки зрения искусства, культуры и промышленности.

Я прикусила язык. Корнелия пруссачка, Мэри — ирландка, а Вильгельмина — шведка. Прочих от переезда из Старого Света отделяло всего одно поколение. Для них явно оставалось неведомым значение Гражданской войны в Штатах.

Вильгельмина подняла руку на уровень плеча и помахала пальцами. Она возвышалась над мистером Тиффани на целый фут.

— Извините меня, сэр, но фламинго едят, опустив клюв. Любая девушка из Старого Света, если она когда-либо заглядывала в книгу знает это.

Мэри двинула ее локтем в бок.

— Придержи язык, — прошипела она. — Сам хозяин говорит.

Теперь поднялась Агнес: чопорная поза изящно придавала ее невысокой фигурке что-то повелительное. У меня было чувство, будто ответственность за учтивость всей студии зависела только от моей персоны и именно мне должен быть вынесен приговор за прием на работу такой бесстыжей девицы.