Клара и тень - страница 11
– Он не снял этикетки, – показал Босх мисс Вуд.
– Да вижу, – откликнулась мисс Вуд. – Этикетки трудно сломать, но приспособление, которым нанесены раны, могло разрезать их, как бумагу. Уже определили, чем он пользовался?
– Что бы это ни было, ясно одно: это дело электроники, – ответил полицейский. – Думаем, хирургический трепан или какая-то автоматическая пила. Каждая рана – глубокий ровный разрез. – Он протянул руку через стол и кончиком карандаша указал на одну из ближайших к нему фотографий. – Всего их десять: два на лице, два на груди, два на животе, по одному на каждом бедре и два на спине. Восемь из них перекрещиваются. Таким образом, всего четыре креста. Порезы на бедрах представляют собой вертикальные линии. Только не спрашивайте меня почему.
– Смерть наступила от ран?
– Вероятно, да. Я уже говорил, мы ждем отчета мед…
– Есть какие-то предположения о времени смерти?
– Принимая во внимание состояние тела, мы думаем, что все произошло в ту самую среду, ночью, через несколько часов после того, как ее увезли в фургоне.
Двумя пальцами левой руки мисс Вуд держала черные очки. Она осторожно коснулась ими руки Босха.
– На мой взгляд, вокруг слишком мало крови. Что скажешь?
– Я как раз об этом думал.
– Так и есть, – кивнул полицейский. – Он сделал это не там. Вероятно, разрезал ее в фургоне. Возможно, использовал какое-то снотворное, потому что на теле нет следов борьбы или отпечатков от веревок. Потом он перетащил ее туда и оставил на траве.
– И на свежем воздухе стал сдирать с нее одежду, – заметила Вуд, – рискуя, что орнитологи-любители надумают изучать сов на ночь раньше.
– Да, странно, не так ли? Но как я уже сказал, поведение этих…
– Понятно, – перебила она, снова надевая очки. Они были марки «Рэй-Бен», в золоченой оправе, с абсолютно черными стеклами. Полицейскому казалось невероятным, что мисс Вуд вообще что-то в них видит в красноватой темноте кабинета. Отражаясь в стеклах очков, красный эллипс стола раздваивался на кровавые лагуны. – Инспектор, можно нам теперь прослушать запись?
– Конечно.
Полицейский склонился к кожаному чемодану. Когда он выпрямился, в руках у него был диктофон. Он поставил диктофон рядом с фотографиями, будто это просто сувенир, привезенный из турпоездки.
– Она была у трупа в ногах. Двухчасовая хромовая кассета без надписей и отметин. Записывающее устройство хорошего качества.
Он стукнул указательным пальцем по кнопке и включил ленту. От внезапного шума Босх поднял брови. Полицейский поспешно убавил звук.
– Слишком громко, – пробормотал он.
Небольшая пауза. Щелчок. Началось.
Сначала – легкий шум. Потрескивание костра. Охваченная пламенем птица. Потом прерывистое дыхание. Родилось первое слово. Оно казалось жалобой, стоном. Но все повторялось, и можно было разобрать его значение: «Art». После нового усилия легких неуверенно соскользнула первая фраза. Произношение было в нос, речь прерывалась всхлипываниями, шуршанием бумаги и скрипом микрофона. Голос принадлежал девочке-подростку. Она говорила по-английски.
– Искусство – это еще и разру… разрушение… Изначально только… этим оно и было. В пещерах люди рисовали то… то, что хотели при… принес… принес…
Скрежет. Короткое молчание. Полицейский нажал на паузу.
– Здесь он прервал запись, очевидно, чтобы заставить ее повторить предложение.
Голос звучал разборчивее. Теперь каждое слово произносилось тщательно и медленно. В этом новом прочитанном фрагменте слышно было: девочка прилагает отчаянные усилия, чтобы не сорвался голос. Но что-то растрескивало ледяные озера пауз – наверное, страх.
– В пещерах люди рисовали только то, что хотели принести в жертву… Искусство египтян было погребальным… Все посвящалось смерти… Художник говорит: я создал тебя, чтобы поймать и уничтожить, и в твоем финальном убийстве заложен смысл твоего создания… Художник говорит: я создал тебя, чтобы воздать почести смерти… Потому что выжившее искусство – это умершее искусство… Если фигуры умирают, картины остаются в веках…
Полицейский выключил диктофон.
– Это все. Конечно, мы анализируем запись в лаборатории. Нам кажется, она сделана в фургоне с закрытыми окнами, потому что фонового шума мало. Скорее всего, был написанный текст, и девочка должна была его прочесть.