Классическая проза Дальнего Востока - страница 10

Живший в начале IV века историограф царства Цзинь по имени Гань Бао прямо так и писал в предисловии к составленному им сборнику "Записок о поисках духов", что "даже и написанного ранее вполне достаточно для доказательства, что существование духов не ложь". О написанном ранее он упоминает потому, что многие из приведенных в его книге рассказов о чудесах он просто выбрал из предшествующей литературы.

Как же, однако, обосновывали тогдашние писатели "истинность" существования нечистой силы? В основном с помощью занятных историй, случившихся будто бы с известными воем людьми. Есть в русском фольклоре такой жанр - быличка или бывальщина, короткий рассказ о встречах с нечистой силой, об удивительных кладах, о таинственных происшествиях. Эти рассказы отличаются от сказок своеобразной мнимой фактологичностью, о самом невероятном случае в них рассказывается так, как будто это имело место в действительности. Таковы же и ранние средневековые китайские рассказы о чудесах. Впечатление истинности, достоверности происходящего в них еще усиливается за счет чрезвычайно точной локализации действия и во времени и в пространстве. Взять хотя бы рассказ "Го Пу исцеляет скакуна" - удивительную историю о чудесном и явно совершенно невероятном воскрешении павшего скакуна. (История эта помещена в "Продолжении Записок о поисках духов", приписываемых, хотя, видимо, и без особых на то оснований, великому поэту Тао Юань-мину.) Его главное действующее лицо - знаменитый поэт и комментатор древних текстов, увлекавшийся магией и гаданиями Го Пу (276-324). В рассказе о нем есть одна, казалось бы, маловажная деталь, - там говорится, что Го Пу пришел с севера. Указание это, однако, было важно для тогдашнего читателя, ясно представлявшего себе всю реальную историческую ситуацию. Дело в том, что север Китая и его столица Лоян в 310 году были захвачены кочевниками-гуннами, город был разгромлен, более тридцати тысяч жителей вырезано, император взят в плен. Большинство ученых мужей, в том числе и Го Пу, бежало в то время на юг Китая. Вот почему рассказ о чудесном исцелении коня и кончается словами о том, что, получив щедрую награду от полководца, Го Пу смог пойти в земли к югу от Янцзы, куда впоследствии, в 317 году, и была перенесена столица Китая. Так же точно локализованы во времени и пространстве и сюжеты остальных рассказов об удивительном; идет ли в них речь о монахине, разрезавшей себя мечом на части и потом явившейся как ни в чем не бывало пред очи полководца Хуань Вэня, или об ожившей женщине, на которую претендовали сразу двое мужчин, - всюду действуют реальные исторические лица и точно указано, когда и где случилось невероятное происшествие. Сам удивительный "факт" в этих рассказах весьма напоминает нам устные народные бывальщины - мифологические рассказы о чертях, ведьмах, водяных, популярные у многих народов мира. Здоровое народное мировоззрение, восхваление ловкости и смекалки порой прорывается и в китайских рассказах о чудесах, в целом окрашенных мистической верой в силу и всемогущество духов. Из таких рассказов, пожалуй, наибольшую известность получила история о Сун Дип-бо, который не просто ловко обманул привидение, а еще вдобавок ухитрился продать его на базаре.

Но с узкоутилитарными целями (доказательства "реальности" духов) создавались не только сборники историй о духах или воздаянии за добро и зло. Даже такой, казалось бы, как мы сейчас сказали, реалистичный, бытовой сборник "Записки о ревности" имел явно дидактический характер. Он составлен надзирателем охраны летнего дворца Юй Тун-чжи - приближенным императора Мин-ди (правил с 465 по 472 г.) по личному повелению государя. Столь несколько необычное повеление было вызвано чрезвычайно ревнивым характером государыни. Мин-ди, по-видимому, предполагал, что подобный сборник примеров сможет утихомирить разбушевавшуюся супругу.

В сборниках III-VI веков немало рассказов и о вине. Тема вина в них нередко смыкается с идеями поиска лекарства бессмертия. Даосские мыслители того времени рассматривали вино как "состав", дающий забвение. В пору беспрерывных войн люди мечтали о таком вине, отведав которого можно было опьянеть и очнуться, лишь когда в Поднебесной наступит спокойствие. Как писал поэт V века Ван Чжун: "Где добыть горное тысячедневное вино, чтоб пьяным пролежать до самой мирной поры?" Строки эти помогают нам понять тот утопический смысл, который вкладывали современники поэта в прекрасный рассказ из "Записок о поисках духов" Гань Бао про Ди Си из Чжуншаня, умевшего приготовлять именно тысячедневное вино. Рассказ этот - типичный образец стиля тогдашних прозаиков: минимум фактов, одноэпизодность повествования, умело организованная прямая речь, передача лишь действий и поступков персонажей, при этом автора не интересовали ни мысли персонажей, ни их внутреннее состояние. Стиль рассказов об удивительном III-VI веков ближе всего к простому и строгому изложению событий в китайской исторической прозе. Недаром, видимо, придворные библиографы начала VII века рассматривали эти сочинения как своеобразную неофициальную историческую литературу (герои-то - реальные исторические деятели).