Клеопатра - страница 21

Цезарь повторил с Птолемеем тот же простодушный трюк, какой он проделал недавно с Арсиноей, избавившись в результате от Ахиллы. На этот раз никакого романтического бегства. Вместо этого пышная церемония, как и надлежит между царем, его супругой и повелителем Рима. Военачальники Ганимеда дали Цезарю удачный предлог. Они пожаловались на воспитателя Арсинои и попросили Цезаря дозволить Птолемею вернуться к своим солдатам. Цезарь тотчас согласился. Нам остается лишь задать себе вопрос, кто из двоих — он или Клеопатра — способствовал этому в первую очередь. Об этом мы осведомлены не более, чем о бегстве Арсинои. Вероятно, решали оба.

Последовала душещипательная сцепа. Цезарь заклинал своего «любимца» «подумать об отцовском царстве, пощадить свой славный родной город, обезображенный отвратительными пожарами и разрушениями, своих сограждан прежде всего образумить, а затем спасти, доказать свою верность римскому народу и ему, так как сам он, со своей стороны, настолько доверяет царю, что отпускает его к вооруженным врагам римского народа»[18]. Птолемею удалось попасть в тон и достойно отозваться на это назидание. Он залился слезами и умолял Цезаря «не отпускать его: самый трон не так ему мил, как вид Цезаря»[19]. В этом месте автор «Александрийской войны» долго распространялся по поводу лживости греков. Но суть уже ясна. Упоминается «население, которому чрезвычайно надоело временное царствование девочки и жестокая тирания Ганимеда»[20]. Оно, несомненно, за законных правителей, будь то Птолемей или Клеопатра.

Что же касается Птолемея, то его переход во вражеский лагерь способствовал активизации действий Цезаря, который полагал, что «для него будет благовиднее и почетнее вести войну с царем, чем с шайкой пришлых авантюристов и беглых рабов»[21]. Налицо та же ситуация, что и в момент исчезновения Арсинои. Непосредственная выгода для Цезаря: распри в лагере неприятеля. Птолемей отрешил Ганимеда от должности, и таким образом Цезарь избавился от лучшего из полководцев в стане врагов. Правда, При этом возникала опасность: в лице Птолемея может обнаружиться вождь, присутствие которого воспламенит войска. Зато для Клеопатры осложнений не было. Выгода при всех вариантах. Ее брат-супруг и младшая сестра уронили себя в глазах римлян. Птолемей находится в конфликте одновременно и с Арсиноей и Цезарем, и, таким образом, остается лишь она одна и ее младший брат-ребенок. Цезарь отныне должен отвести ей подобающее место среди Лагидов. Она представляет партою победителя, партию верности, она угодна Риму.

Без советников юный Птолемей оказался не на уровне своих задач: он, «словно его выпустили из клетки на открытую арену, так энергично повел войну против Цезаря, что слезы, которые он обронил при прощании, были, очевидно, слезами радости»[22]. С этого момента армия Митрндата ввязывается в бой с египетским авангардом и проникает в дельту. Внедрив во вражескую армию Птолемея и лишив ее тем самым предводителя, Цезарь добивается перелома в ходе войны. Он переходит в наступление. Он сражается на море и идет ускоренным маршем навстречу армии поддержки во главе с Митридатом, соединяется с нею, бросается тотчас в битву и после двух дней непрерывных боев опрокидывает египтян в Нил. В этой бойне погибает двадцать тысяч солдат и двенадцать тысяч сдаются в плен. Среди выброшенных Нилом тел опознают Птолемея. Цезарь врывается в Александрию, потрясая золотым доспехом царя, свидетельством своей победы.

В знак покорности жители города облекаются в траурные одежды. Клеопатра встречает Цезаря как героя и освободителя. Триумф любовника — это и ее триумф. Ей предъявляют доспехи брата и Арсиною в цепях. Эти трофеи будут фигурировать при торжественном вступлении Цезаря в Рим. Для Клеопатры победа означает единоличное обладание троном и любовь победителя.

Мы в феврале 47-го. Вот уже шесть месяцев, как Цезарь не покидает Клеопатры. Теперь, когда победа дала ему возможность действовать по собственному усмотрению и превратить Египет в одну из римских провинций, он ограничивается тем, что вновь обращается к завещанию Авлета, вручая власть над страной Клеопатре и единственному из ее оставшихся в живых братьев под именем Птолемея XV. Но это даже не марионетка, это условный символ.