Клэй из Виргинии - страница 33

– У Эдди ферма на севере Юты, и он согласился заниматься с нашей лошадью. Ты должен доставить ему Жемчужину, как только у нее полностью заживет нога. Вот адрес. – Клэй протянула Джошу листок.

– Потрясающе! Ты умеешь сообщать приятные новости. – Джош одобрительно улыбнулся.

– Мне пора на самолет.

– А ты не можешь вылететь позже или лучше завтра?

Клэй покачала головой:

– И хотела бы, но не получится. Я лечу прямиком в Нью-Йорк с пересадкой в Хьюстоне.

– Когда же мы вновь увидимся?

– Через три недели, в Бангкоке.

Джош рассмеялся:

– Очаровательное местечко. Что ж, счастливого полета и до встречи.

Бангкок, по-тайски Крунг Теп – «город ангелов», когда-то называли восточной Венецией. В ту пору город рассекала сложная система каналов, или клонгов, которые орошали заболоченные фермы орхидей. Позже большинство бангкокских каналов засыпали, чтобы дать простор автомобилям, грузовикам, автобусам и трехколесным моторизованным экипажам, обходившимся куда дешевле такси с кондиционером. В результате смесь выхлопных газов и ядовитых промышленных выбросов создала таиландской столице репутацию самого загрязненного города мира. И уж конечно, в августе Бангкок с его тропическими муссонными дождями, зноем и влажностью был не самым подходящим местом для киносъемки.

Фред Жюстен, администратор-британец, провел в Таиланде уже около месяца, добывая разнообразные разрешения и льготы, арендуя оборудование и реквизит, нанимая тайских актеров и массовку и осматривая съемочные павильоны.

В начале августа Жюстен встретил Ларса Нудсена, Клэй и остальных членов съемочной группы в аэропорту Дон-Муанг, размахивая пачкой документов, освобождавших кино– и фотоаппаратуру от досмотра. Тем не менее нескончаемой череде таможенных чиновников потребовалось несколько часов, чтобы проштемпелевать бумаги и поставить необходимые подписи, прежде чем машины киногруппы протиснулись сквозь жару и транспортные пробки к отелю «Ориент», оазису относительного спокойствия и тишины, расположенного по соседству с французским посольством.

После двухдневного отдыха группа собралась в ресторане отеля, расположившись на террасе с видом на легендарную Реку Королей и мирно наслаждаясь экзотическими фруктами и кофе с круассанами.

Отогнав пчелу, Ларс Нудсен вонзил вилку в кораллово-красную мякоть папайи.

– Ну как, все отдохнули?

– Шутишь, – отозвалась Линда Зайденберг, сценарист и, по совместительству, жена Питера. – Девятичасовая разница во времени приводит меня в бешенство.

– Да уж, – подал голос Питер. – Мы поднимаемся в четыре утра и хлебаем пиво из холодильника в номере, потому что все равно не можем уснуть.

– Вам, калифорнийцам, еще повезло, – пожаловалась Клэй. – А для меня разница составляет ровно половину суток. – Она намазала мармелад на хлеб, стараясь не обращать внимания на надоедливых пчел, кружащих над столом.

– Ну а я вчера вечером все же прошвырнулся по Патпонг-роуд, – похвастался ассистент Билл Лэси.

– Это по району красных фонарей? Уже? – Линда в притворном ужасе всплеснула руками.

Длинное лицо Лэси оставалось непроницаемым.

– Я просто осмотрелся. Хотел узнать, что мне предложат, когда у меня появится потребность.

– И что же?

– Да ничего особенного. Бары, стриптиз, тайские массажные кабинеты, порнографические шоу. На каждом шагу тебя хватают за рукав, тащат в свое заведение… – Лэси умолк и подлил себе еще кофе.

– Хватит тянуть резину. Что там внутри? – подзадорил его Питер Зайденберг.

Лэси ухмыльнулся:

– В общем, я попал в местечко, которое здесь называют Монмартром. Тебя волокут вверх по лестнице и вталкивают в помещение вроде обшарпанной гостиной с баром в углу и кофейными столиками вдоль стен. Потом славная тайская девчушка снимает с себя халат, в чем мать родила укладывается на пол в нескольких футах от того места, где ты сидишь, и тут же приступает к делу – ни тебе музыки, ни прелюдии для разогрева. Девица зажигает две сигареты, затягивается, вставляет их во влагалище и выкуривает. Закончив, она уходит, и на смену ей появляется другая…

– Наверное, очень возбуждает? – поинтересовался Питер.

– Да нет. Я даже злился на себя за то, что отдал шестьсот батов за такое неаппетитное зрелище.