Клин - страница 52

Я кивнул, не в силах сказать ни слова. А потом, как ни крепился, все-таки не удержался и зарыдал, уткнувшись носом в комбинезон Штейна.

Он еще что-то потом говорил нам, нарочито громко размахивая руками, — что-то как раз об этой аномалии, в которую я въехал, — но я ученого почти не слушал, поскольку думать сейчас мог только об одном: что же мне теперь делать?

Сергею, по-моему, тоже было несладко; он сначала хмурился, затем поморщился и перебил Штейна:

— Может, достаточно лекций, а? Раз эта «дрожь земли» неопасная, так и шут с ней, поехали дальше, чего зря время теряем?

— Сейчас поедем, — сказал ученый и вдруг подмигнул мне: — А ну-ка, Дядя Фёдор, дойди до того места, посмотри, что сейчас там.

Я что есть силы замотал головой. Ну уж нет, хватит из меня совсем-то уж придурка делать! Не ожидал этого, честно говоря, от Штейна.

Он, видимо, прочитал по лицу все мои мысли и улыбнулся:

— Иди-иди, не бойся. «Дрожь земли» живет недолго, тем более когда в ней такая масса как автомобиль побывала. Сходи посмотри, там артефакты должны интересные остаться.

Вообще-то, подумал я, Штейн вполне мог и сам сходить за своими артефактами, не барин. Но в то же время я догадывался, что поручил он мне это дело главным образом для того, чтобы я слегка развеялся, не замкнулся в себе, не зациклился на своих переживаниях. Короче, он решил поиграть в психолога. Ну, пусть поиграет, коли ему так уж хочется.

Я двинулся к тому месту, где от гусеничной колеи петлей отходили в сторону следы колес джипа — результат моего недолгого автовождения. Пока шел, спина так и чесалась от взгляда двоюродного братца. Казалось, он вот-вот выкрикнет что-нибудь вроде «Не ступи в очередное дерьмо, бестолочь!» Однако нет, промолчал. А я между тем начал осматривать бывшую дислокацию «дрожи земли», будь она неладна!

Сначала я ничего интересного не увидел, под ногами была одна лишь взбитая колесами грязь, редкая чахлая травка да камни. Решив, что на сей раз аномалия, иссякнув, не оставила после себя ничего, я уже хотел возвращаться, но, взглянув еще раз на землю, заинтересовался формой ближнего ко мне камешка. Подняв его, я увидел, что тот похож на бугристую шишку, слепленную будто бы из камешков помельче — поразительно круглых, словно горошины. Если что-то и могло тут быть артефактами, то это лишь подобные камни, подумал я, и, осмотревшись, нашел еще четыре штуки, примерно того же размера и формы, что и первый.

Вернувшись, я протянул один Штейну:

— Оно?

Ученый кивнул.

— Этот артефакт называется «дробь», — сказал он. — Не шибко дорогой, но порой очень может выручить, особенно если в неподходящий момент закончатся патроны или заклинит оружие. Смотри! — Штейн размахнулся и швырнул камень в сторону.

Отлетев, артефакт вдруг звучно, как проколотый воздушный шарик, хлопнул, взорвался изнутри и составляющие его «горошины» тут же со свистом исчезли. Я невольно присел, ожидая отлетевшей в нашу сторону каменной дробины, но Штейн, улыбнувшись, пояснил:

— В этом артефакте та еще прелесть, что он «стреляет» только в направлении полета, так что, в отличие от гранаты, сам никогда от его «взрыва» не пострадаешь. Правда, убойная сила у него тоже куда меньше, чем от гранаты. Но отогнать одну-две слепых собаки им все-таки можно, или еще какую не особо крупную гадость. Да и человеку мало не покажется, если он без хорошей защиты, а в лицо попадет — это вообще караул, считай из боя выбыл. Так что распихай-ка это добро по карманам, лишним не окажется.

Я так и сделал, а потом мы наконец-то доехали до базы ученых, до которой и оставалось-то уже всего ничего, не больше ста метров.

Мы не сговаривались, но Санте и Анне никто из нас о произошедшем инциденте не рассказал. Девчонка, впрочем, что-то почувствовала, да это и нетрудно, наверное, было сделать по виду наших с братом кислых рож и по тому, что мы с ним не перебросились ни словом. Тем не менее она не стала заострять на этом внимание, лишь косилась на нас изредка с насмешливым прищуром. Это ее поведение меня хоть и сильно удивило, но порадовало еще больше. Мне еще только ее нотаций да издевательств не хватало!