Клиника верности - страница 15

– Согласен, – прошептал Илья.

– Могу ли я рассчитывать, что вы, войдя в нашу семью, постараетесь стать достойным ее членом? Поверьте, требования к вам будут самые нестрогие, а отношение – самое благожелательное. Мы с Константином Петровичем прекрасно понимаем, что многих вещей вы знать не можете, и объяснять их вам будем со всем тактом, на который способны. Мы понимаем, что человек не может усвоить все с первого раза, тем более, если он учится в институте так интенсивно, как вы. Понимаем и то, что некоторые наши замечания покажутся вам обидными, ведь мы с вами живые люди. Но все это поправимо, если я увижу ваше искреннее желание совершенствоваться. В конце концов, – Лариса Петровна вдруг хитро улыбнулась, – получить новые сведения и приобрести навыки всегда полезно, кто бы и с какой целью их вам ни преподносил.

Она встала, опираясь ладонями о дубовую столешницу. Илья тоже поднялся.

– Надеюсь, мы с вами поняли друг друга?

Илья Алексеевич любил тещу и искренне переживал, когда она умерла. Он очень уважал эту сдержанную, холодноватую и ответственную женщину и со временем полюбил беседы, которые она вела, чтобы сделать из него настоящего джентльмена. Она, кажется, тоже относилась к нему хорошо. Единственный разговор Ларисы Петровны с дочерью на повышенных тонах случился из-за него. Теща сказала: да как ты не понимаешь, Илья же на землю готов лечь, чтобы вам с Алисой мягко ходить было!

Многие считали, что Тамара очень похожа на мать. Первые годы брака Илья Алексеевич тоже так думал, но потом понял, что сравнивать их – все равно что сравнивать человека с его тенью. Аристократическое достоинство Ларисы Петровны переродилось у жены в высокомерие, активная жизненная позиция – в деспотизм, а принципиальность – в самодурство.

И если теща видела в нем хорошего, положительного молодого человека, чьи манеры просто требуют некоторой шлифовки, то у жены это покровительственное, чуть снисходительное отношение трансформировалось почему-то в представление о собственном муже как о недотепе и дурачке.

– Все, я закончил, – прервал его воспоминания Колдунов.

С тихим хлопком выключился проектор, изображение на экране погасло, а Илья Алексеевич тяжело вздохнул. Сейчас Колдунов соберется и уйдет, оставив его наедине со своим горем. Как тяжело переживать все одному, зная, что от самого близкого человека на свете, от жены, ты никогда не дождешься помощи и утешения! Идти к дочери и плакать вместе с ней? Сейчас, когда он не может предложить ей сколько-нибудь приемлемый выход из ситуации, от его сочувствия ей будет только хуже.

– Ян, что ты нам все-таки посоветуешь? – робко заговорил он.

– Господь с тобой, как я могу советовать сейчас? Помочь – помогу, что бы вы ни выбрали, но не проси у меня, чтобы я решил судьбу твоей дочери.

– И все-таки, Ян! Как бы ты поступил на моем месте?

– Прежде всего, я приложил бы все усилия, чтобы не оказаться на твоем месте! – Колдунов суеверно поплевал через плечо и постучал согнутым пальцем по краю парты. – Ох, прости, пожалуйста, – спохватился он, – ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что думаю на самом деле? Даже если тебе будет обидно это слушать?

– Разумеется.

– Изволь. Как ни крути, но твоя дочка согрешила, и бог наказал ее за этот грех. Она хорошая девочка, и грешила не со зла, а по недомыслию, я в этом уверен. Большой вины ее в этом нет, так уж совпало, что мама ее плохо жизни научила, а какой-то гад воспользовался этим и заморочил ей голову. А бог в милосердии своем наказал ее сразу, не дожидаясь, пока она погрязнет в пороке. Если бы я врачевал не тела, а души, я бы сказал тебе, что божье наказание нужно смиренно принять, а не пытаться избежать его с помощью еще большего греха – аборта. И тогда это наказание обернется спасением и радостью. Иначе, Илья, ты толкнешь Алису на гибельный путь.

Илья Алексеевич сокрушенно покачал головой. Колдунову хорошо говорить! Между тем, даже самый безжалостный дьявол не устраивает для самых закоснелых грешников такого ада, какой устроит Тамара дочери, если та родит внебрачного ребенка.

– Я уж думал развестись, – невпопад сказал он. – Уйти от жены, у меня же есть собственная квартира. Тесть пробил кооператив, но я до копейки сам его оплачивал. Ради этого в Антарктиду мотался, потом в Чечню. Вечно на каких-то платных приемах сидел. Нет, она моя, по справедливости, – воскликнул он жарко, зная, что у жены на этот счет совсем другое мнение. – Перееду, думаю, туда с Алисой, и пусть рожает спокойно. Но Тамара ее в покое не оставит. Просто не отпустит от себя, и все. Да еще в три счета убедит Алису, что со мной вообще нельзя общаться.