Клуб 27 - страница 27
Я сжимаю его руку.
— Спасибо тебе. По твоим рассказам видно, что он был важен для тебя, как и ты для него.
Его тёплое прикосновение вдруг исчезает.
Я закрываю глаза, сдерживая слёзы.
Молчание, которое, кажется, продолжает овладевать нами, наполняется звуками внедорожника.
Как только мне удаётся развеять печаль, я открываю глаза.
Нейт выглядит потерянным в своих мыслях. Что-то привлекло его внимание, что-то, что кажется почти болезненным.
— Итак, куда мы направляемся? — спрашиваю, надеясь разрушить барьер, который возник между нами.
Нейт изгибает свою бровь.
— В одно место, от которого Зи не мог держаться в стороне.
— В какое? — спрашиваю снова.
Его ухмылка становится шире.
— Просто подожди. Мы почти на месте.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты любитель командовать?
— Никогда, — отвечает он незамедлительно, с ухмылкой, переходящей во всезнающую улыбку.
Я закатываю глаза.
— Сомневаюсь в этом.
— Ну, один человек постоянно об этом говорил.
Единственным, кто мог бы это делать, — был мой брат. Нейт может быть пугающим, и держу пари, что большинство людей, с которыми он вступает в контакт, никогда бы не сказали что-то подобное.
Кроме того, я не боюсь его. Не могу объяснить почему. Может, из-за того, что я чувствую, будто знаю его благодаря Заку. Или потому, что мне с ним хорошо.
Или, может быть, просто потому, что он — единственная связь с моим братом, что у меня осталась.
— Мы приехали, — говорит Нейт, въезжая на парковку, покрытую гравием.
Высоко на красочной стене, с видом на ряд ресторанов и баров, изображен человек в ковбойской шляпе и в галстуке, с разведенными руками. И позади него много миль подобных граффити.
— Где мы?
— «Винвуд Уоллс», но мы называем его просто «Уоллс».
— Что это за место? — спрашиваю, находясь в восторге.
Нейт открывает свою дверь и оглядывается на меня.
— Это отчасти похоже на открытую галерею.
— Потрясающе.
— Я знаю. — Улыбается он.
Я открываю дверь со своей стороны.
— Оставайся там. Я помогу тебе выйти.
— Я могу сама. — Но даже прежде чем тяну подол своего платья, Нейт оказывается у моей двери, протягивая руку.
Бабочки трепещут в моём животе, пока я выхожу из машины.
Нейт отводит глаза, когда улыбаюсь ему, но я замечаю в них застенчивость.
Когда я стою так близко к нему, мой пульс скачет. Это напоминает мне, что я всё ещё жива.
Мне нравится это чувство.
Он сует свои руки в карманы, как будто подумывает о том, чтобы схватить мою, но засунуть свои пальцы внутрь джинсов является лучшим решением.
Я иду рядом с ним, и когда мы проходим под синим металлическим знаком, на котором написано «Винвуд Уоллс», повсюду появляются окрашенные изображения. Они охватывают большие складские блочные помещения: иероглифы, изображения Далай-ламы, арахисовые плантации, бурундуки из мультфильмов, и, похоже, счастливые сгустки бактерий.
— Эй, Нейт, дружище, где, мать твою, ты пропадал?
Я вижу мужчину, приближающегося к нам с протянутой рукой, и его глаза расширяются, когда он замечает меня.
— Сантьяго, как дела? — Нейт хватает его ладонь и то, что происходит дальше, я могу описать, только как мужское объятие: пожатие рук, быстрое объятие и еще более быстрое отступление друг от друга.
— Дела в мастерской продвигаются довольно неплохо. Если всё пойдёт хорошо, я должен буду её открыть к осени.
Нейт кивает и обращает свои глаза ко мне, замечая, что Сантьяго уже смотрит на меня.
— Это хорошо для тебя, мужик. Рад, что всё получилось.
— Я бы не смог этого сделать без твоей помощи.
— Не прибедняйся.
— Никогда, — говорит он, затем вскидывает свои брови.— Красавчик, ты собираешься представить меня?
Красавчик?
Рука Нейта ложится мне на спину, и дрожь пробегает по моему позвоночнику.
Я думала, он, должно быть, забыл, что я стояла рядом с ним.
Я смотрю на него.
Он опускает взгляд.
Клянусь, что снова вижу эту застенчивость.
— Да, конечно. Это сестра Зи, — говорит он.
— Да неужели.
Я протягиваю руку.
— Привет, я Зои.
Сантьяго берет мою руку и пожимает её, улыбаясь с такой добротой, которая кажется слишком мягкой для его грубоватого вида.
— Ты должен был предупредить меня, что она в городе.
Нейт убирает руку с моей поясницы, и я оплакиваю эту потерю.