Клятва Асклепия - страница 3

— Да я что, спорю? Давайте, разводите нас, я и сам эту дуру больше знать не желаю!

Для вхождения в транс пригоден хоть прыжок воробья по отливу, хоть орнаментальный завиток на ручке кальяна. Мир полон знаков препинания.

— Роды были домашние? Вы взяли на руки дочь ещё скользкую, вторым после её матери?

— Да. Она была как лягушка. Фу! Вот бы всё забыть! И самого себя. Стать другим. Абсолютно другим. Не мной. Не человеком. Без «я» и всего, что к ему прилагается.

— Это смерть.

— Думаете? Было бы интересно попробовать.

Потом, на бамбуковой лавке в бамбуковом сквере — холёная курносая смуглянка, не желающая, на самом деле, ничего избегать из своей трёхсотлетней жизни, кроме последних десятилетий, проведённых в разнообразных душевных расстройствах, слово за слово, накрыла его ладонь своей и попыталась вплести пальцы в пальцы. Она цвела с острым, дурманящим ароматом, и одного этого хватило бы для диагноза.

— У вас есть ещё встречи позже? — проворковала она баском.

— Есть.

— И когда вы освободитесь?

— Часов в пять утра.

— Отлично…

— Простите, вы мне очень симпатичны, но клятва Асклепия не позволит.

— Ясно. Жаль. Я хотела позвать вас в Юрский парк. Вы видали, как терзает тираннозавр? Как спариваются диплодоки? Я бы хотела бы быть ихтиозаврихой — гибкой, стремительной.

— Этого наука пока предложить не в состоянии. При вызове вы что-то говорили об ажитированной депрессии, но у вас её никогда не регистрировали, и я сейчас, если честно, не наблюдаю признаков.

— Да. Её срок истёк. Она не помогла. Нет ли средств, м-м… Я хотела бы сменить…

— Это в гендерную поддержку. Я всего лишь психотерапевт.

— Нет. Не пол. Психическую ориентацию.

— И какую бы вы хотели?

— Умеренную такую шизофрению. С осязательными галлюцинациями.

— Будете рассказывать потом мне, как вас совращают инопланетяне.

— Непременно.

— Что ж… Только вы же понимаете, это услуга платная, а работать с такой ориентацией вы не сможете?

— Вы нормалист? Ещё как смогу!

Глянул в её профиль, доктор убедился: да, уровень на счету высокий. Работа — арома-дизайнер. Пожалуй, сдюжит.

— Хорошо. Гормон поступит вам через сутки, завтра в три тридцать. Встречи с психиатром — еженедельно.

— До встречи, душка. Когда стану ихтиозаврихой, укушу тебя из унитаза.

Пожалуй, права Пруденция: странные просьбы участились в последнее время. Очередной кризис, что поделаешь. Ещё в докторантуре Пий спорил со своими коллегами, фармакологами, о далёких перспективах человеческого существования. Когда наступит пресыщение? Через тысячу лет? Через миллион? Пий настаивал, что при рациональном управлении памятью, субъективная биография всегда будет поддерживаться в размере века плюс-минус десяток лет, века, размазываемого и растягиваемого по сколь угодно великим в физическим смысле временам. Человек, таким образом, сохраняет некие границы, но не доходит до конца. Коллеги же тогда повально увлекались разглагольствованиями профессора Йатаба о том, что утрата способности к забвению и смерти превратило общество в вяло булькающий ад, и что задача биохимии состоит в возвращении неотъемлемых свойств всего живого самому странному из живых существ. Споры кончились, когда Йатаб публично признал результаты своих экспериментов артефактами и напрочь исчез из научного мира. Да, управление памятью — вотчина психотерапевтов, а не лекарственников. Стоит ли рассказать об этом Пруденции?

— Извини, я не побеспокоил? У тебя руки в крови.

— Уже собиралась мыть. Закончила.

— Хм. Тогда у меня предложение. Как ты насчёт совместных выходных. Скажем, в Антарктике?

— Пахнет недурно, — потянув носом, признала Пруденция.

В ледовом отеле «Ориент» сверхзвуковой лифт ходил до глубинного озера Vostok на глубину четыре километра. Прогулочные галереи пересекали непроглядную тьму. Туристы наслаждались экзотической чистотой воздуха и историческими достопримечательностями: древним криокладбищем, первой шахтой, старинными лабораториями. Если и есть у Земли пуп, то он здесь, укромный и чистый.

— Где-то здесь и мозги моих предков хранятся, — в задумчивости проговорил Пий. — Тогда верили, что будешь лежать до самого открытия бессмертия, и потомки тебя вернут к жизни. И что же? Бессмертие — вот оно. А как оживить давно умерших, до сих пор непонятно.