Клятва Асклепия - страница 5

Пруденция прошла к выходу, обернулась, прощально шевельнула пальцами в воздухе. Наверняка хотела убедиться, что Пий ринулся к симпатичной кандидатке. А он меланхолично досматривал закат, кляня в душе правнучку на чём свет стоит.

Уже год как у него стремительно убывает число пациентов, а у Пруденции, наоборот, вызов за вызовом. Мир меняется, права чёртова истеричка Пиа. Кризис. Ничего. На его памяти два кризиса. Однако в ближайшие сутки положительно нечем заняться. Ночь свободна. Камелиевая дама напротив пока одинока. Ах да, об одиночестве! Мама звала, давно хотела показать своего нового ребёнка, его, стало быть, сестру.

Вернувшись из путешествия в довольно зелёные провинции своего детства, Пий погрузился в думы, назвать кои весёлыми было нельзя. На неделе всего три посетителя, и все сплошь не по своей воле: биофинансовый аферист; браконьер, промысливший тонны неопытного планктона, только что посеянного на Нептуне; и вот единственный интересный опыт — заказ от столичного зоопарка с просьбой помочь с неврозом первого в своём роде бессмертного шимпанзе.

— Подопытный ветеран перестал принимать пищу на четырнадцатом десятке лет и просиживал в углу клетки, поглядывая на людей и сотоварищей со странной иронией. В общем, я не нашёл к нему подхода. Есть куда расти, — поведал Пий Пруденции при встрече в закусочной, и ни с того ни с сего добавил едва слышно. — Кстати, мы с тобой так и не поставили точку-ночку.

— А у меня знаешь, что сегодня было? — реаниматолог будто не заметила последней фразы. — Тоже фиаско. Уникальный случай. Пожалуй, пока секретный. Клянись Асклепием, что никому! Вот. Это был… старик. Нет, настоящий старик, как в сказках: седой, морщинистый. Мёртвый. Представляешь, не удалось его реанимировать! Первый такой случай в практике. Прозектор позвал посмотреть: вместо мозга равномерный студень. Ни одного живого нейрона. И пахнет… нет. Благоухает… спермацетом! Это такое благовоние, в мозгу кита. Сейчас есть духи такие.

— «Моби Дик». Знаю. Не пользуюсь. Не люблю. Белый кит, кстати… Интересно — это смерть?

— Стопроцентная.

— Я имею в виду главного кита из книги «Моби Дик».

— Символы — это по вашей части. Как Пиа?

— Давно не общались. Все разговоры обрывает.

— Вот как… Со мной так же. Думала, раз вы почти коллеги, то есть и поговорить о чём.

— Выходит, наоборот. К личной и поколенческой неприязни добавились идейные разногласия.

— Будь мягче. Мудрее.

— Пытаюсь. Так насчёт нашего совершенного брака, который так и не получил завершающего знака препинания?

— Минутку! Извини. Опять вызов. Не город, а аттракцион! Целую. Договоримся. Погляди, какая фея за вон тем столиком!

Встречи короче раз от разу. Пий был далёк от мысли, что Пруденция имитирует врачебные вызовы, он серчал не на неё, а на текущее мироустройство, с его затянувшимся кризисом, да вот ещё его любимое эклектичное кафе на днях рассосалось, а на его месте вырос стройный, как античное надгробие, клуб любителей подводной спелеологии.

К концу восьмого месяца, когда в облаках и водоёмах начинают нежно мерцать обогревающие бактерии, Пий решил, что жизнь нужно переменить основательно. Возможно, его профессия устарела. Нужно снова пойти учиться. Взять пример с правнучки. Что его интересует, кроме памяти? Пруденция. Почему-то опять она. Если так дело пойдёт, не придётся ли впервые в жизни править самого себя? Где мы впервые встретились?

— Пий! — вспыхнула визия в конфиденциальном режиме. — Ты куда пропал? Ты знаешь?..

— Я немного отгородился. Как та обезьяна в клетке. Подумать. Что-то случилось?

— Тебя обыскались. Пиа сегодня умерла.

— Опять? Я думал, она бросила дурачиться.

— Нет, Пий. Она совсем умерла. Её нет. Ни капельки. Смертью умерла. Приезжай к внуку. Там вся родня ваша собралась. И я…

Что в таких случай подобает чувствовать? Когда-то люди рыдали, рвали на себе волосы, катались в пыли. У них было много правильных криков. «На кого ты меня оставил?» Или, если речь идёт о ребёнке, «Ты прощай-прощай, любо-рожено моё дитятко». У них было много правильных чувств. В зоопарке, вспомнил Пий, обезьяны стояли над издохшим сродственником. Трогали его за пальцы, попискивали. Не страх, а растерянность на сморщенных тёмных мордочках.