Клятва - страница 5
— С Грапаром, — произнесла она вслух.
И это оказалось ошибкой.
Челюсти свело от звуков этого имени, а пальцы непроизвольно стиснули подстилку из еловых веток. Иголки впились в ладонь, но Элья не почувствовала боли.
Она почувствовала ярость. Разбуженная произнесённым именем, эта ярость разрасталась в ней, разгоралась, как пожар. Всё ярче, ярче…
Элья вдруг ощутила себя невероятно лёгкой и пластичной — ненависть и злоба странным образом окрылили её и вот-вот готовы были поднять в воздух, как магия поднимает воздухоплавы.
Всё в мире вдруг сделалось неважным. Ни старый шалаш, ни мерное дыхание спящей рядом женщины, ни очередная веточка ясеня, пришпиленная к поясу, не имели для неё никакого значения. Впрочем, веточка имела. Она раздражала. Очень раздражала, до зуда под кожей.
Элья отбросила ветку и кувырком, чудом не задев опоры шалаша, выкатилась наружу. Кувырок получился лучше, чем тот, каким могла бы когда-то похвастаться танцовщица придворного театра, которая была просто человеком. Элья ловко приземлилась на корточки, упираясь коленом во влажную землю, задрала голову к небу и по-звериному втянула носом воздух. Небо пахло болотом.
— Разорвать-разорвать-разорвать… — прошептала она с наслаждением, прикрыв глаза. — Уничтожить…
Послышались осторожные шаги, сопровождаемые мягким плеском — кто-то ступал по воде или жидкой грязи в глубине леса. Скорее всего, по другую сторону тропинки, но Элья слышала звуки необыкновенно хорошо, словно неизвестный был совсем рядом. Элья выпрямилась во весь рост текучим, плавным движением и легко заскользила навстречу. Обычный человек не различил бы её шагов в ночном безмолвии, но тот, к кому она спешила, их слышал.
Воздух слегка помутнел. В свете полумесяца стало видно, как покачивается под неподвижными ветвями деревьев зеленоватый туман. А вот и его властительница — ловкая хищница, охотница на одиноких путников, добытчица душ для Его Болотного Величества, несравненная и прекрасная мискена! Кожа цвета необработанного изумруда блестит в лунном свете, волосы струятся в тумане, как травы в быстром потоке безымянной лесной реки… Мискены уродливы только для непосвящённых.
Низшим слугам следует приветствовать охотниц поясным поклоном, но Элья знала, что больше к низшим слугам не относится. Что-то случилось этой ночью. Что-то, прежде молчавшее, заглушаемое ужасами Подземного Дворца, теперь зазвучало в полную силу, расцвело ярким чёрным цветком в сердце, как взрыв, наполнило радостью, от которой хотелось кричать и даже выть. Это случилось там, в шалаше, защищённом заклинаниями и знаками Лесного Клана — но Болотный Король услышал, Болотный Король улыбнулся, и теперь приветствует её перерождение! Он шлёт ей своего гонца, верную мискену — и рад будет встретить ту, что прошла испытание и поняла свою истинную природу…
Её природа — праздник разрушения.
Мискена делает манящий жест, зовёт… за мной, сестра! Мы отомстим за тебя все вместе! Беги в Подземный Дворец, предстань перед Болотным Королём, чтобы он мог осыпать тебя милостями! Ты получишь невиданную силу, ты сможешь разрывать людей на куски голыми руками — и тебе, как избранной, позволено будет начать с того, с кого ты захочешь начать… с того, кто тебя предал… беги же!
Охотница молчит — но Элья понимает всё без слов. Потому что так должно быть! Это её мир, её семья, её лес, её стихия!
И она бежит. Ноги почти не касаются земли — Элья взлетает над каждой кочкой, будто те резиновые, или будто к её подошвам привязаны пружины… Вперёд, вперёд! Я здесь, мой король! Я уже почти…
Я принесу зеркало, в котором была заключена Макора, господину Дертолю, главному министру Татарэта.
Элья споткнулась в тот момент, когда задалась вопросом, кто такая Макора.
И обнаружила себя посреди ночного леса, по щиколотку в холодной воде. Очевидно, не до конца высохшие последствия весеннего паводка, разлив какой-нибудь лесной речки…
Ещё бы, мискены нападают только в воде. Кто-то когда-то говорил ей об этом.
Мискена ощерилась и ринулась вперёд. Их разделяло всего несколько шагов, то есть, секунда или две.
«Если бы она могла напасть на меня раньше, она бы напала раньше», — пронеслось в голове у Эльи, когда она разворачивалась и бросалась прочь от воды в дичайшем прыжке, который никогда не повторила бы в более спокойной ситуации, даже будучи знакомой с некоторыми акробатическими трюками. Вперёд — на руки — перекувырнуться — приземлиться… И бегом, бегом!