Клятвы и слёзы - страница 11
Собрав волосы в хвост, надев джины и чёрную футболку с V-образным вырезом, я взбила свои подушки и с армейской тщательностью заправила постель, подоткнув одеяло. Я надеялась, что никто из гостей ещё не спустился на завтрак. Я была уверена, что у нас есть все основные продукты, но без Эвелин мы мало что могли предложить гостям: тосты, джем, масло. И Эвелин, и мама учили меня готовить, но у меня это не очень хорошо получалось. Хотя я могла приготовить самые простые блюда.
Быстрым шагом я направилась на кухню, ожидая, что там будет темно и пусто. Подойдя к ней, я заметила, что из-под двери струится свет, а в воздухе пахнет карамелизированным луком. Может, дядя решил приготовить себе поесть? Я толкнула плечом маятниковую дверь и застыла при виде Эвелин, склонившейся над плитой.
Её губы цвета красного вина приподнялись в улыбке.
— Доброе утро, querida>1.
Дверь ударила меня в спину — не больно, но достаточно сильно, чтобы заставить меня полететь вперёд. Я смогла устоять на ногах, схватившись за стальной остров.
— Я думала…
— Что я брошу тебя здесь, и тебе одной придётся со всем управляться? Я попросила Фрэнка подвезти меня сюда час назад.
Она покачала головой, и её иссиня-чёрные волосы заплясали поверх фартука, закрывающего её джинсы и кофту. Она выглядела счастливой. Счастливее, чем когда-либо. Даже блаженной.
— Не могла бы ты принести мармиты>2?
Я пошла за ними к полкам в задней части кухни, и всё время оглядывалась, чтобы убедиться, что Эвелин была реальна.
— Лиам оставался ночевать?
Я уронила одну из крышек, которая громко зазвенела, упав на плиточный пол.
Когда я нагнулась за крышкой, Эвелин добавила:
— Я не осуждаю. Просто интересуюсь.
Я откашлялась.
— Он… но ничего…
Эвелин отложила щипцы, которыми переворачивала кусочки бекона, и ложку, и подошла ко мне. Он взяла меня за руки и сказала:
— Querida, тебе почти восемнадцать. Ты вполне можешь ночевать с мальчиками. Только пообещай мне, что ты в итоге выберешь того, кто будет к тебе добр. Ты заслуживаешь доброты и уважения.
Я вспомнила о прошлой ночи, а потом ещё одно неприятное воспоминание всплыло в моей голове, словно кто-то взял кальку и перевёл его туда. В ночь помолвочной вечеринки, когда я заехала к Лиаму домой, его звериное начало взяло верх над человеческим. Я винила во всём волка внутри него, но, может быть, я была слишком наивна? Отличались ли наши волки от наших двуногих обличий?
Эвелин изучающе осмотрела моё лицо.
— Несс? Ты меня пугаешь.
Я покачала головой.
— Тебе не стоит обо мне беспокоиться.
— Я всегда буду о тебе беспокоиться. Я слишком тебя люблю.
У меня перед глазами возник образ Эвелин, привязанной к стулу. Я сжала зубы, чтобы не дать моим клыкам заостриться. Мне очень хотелось наведаться в подвал к Эрику и вонзить свои зубы в мясистую бледную шею Люси.
Тётя не причинила боли Эвелин, по крайней мере, так она сказала, но она относилась к тем людям, которые обычно скрывали свою боль. Она никогда не жаловалась на свой артрит, который сковывал её суставы, как и на старую пулевую рану в ноге, из-за которой она хромала.
* * *
Завтрак прошёл без каких-либо проблем.
Эмми, одна из двух других женщин, работавших в гостинице, пришла сразу после меня и настояла на том, чтобы самой организовать завтрак. Она спросила меня, где Люси, и я сказала ей, что та поехала за своим убитым горем сыном. Эмми сдавленно улыбнулась. Она проработала в гостинице достаточное количество времени, чтобы быть в курсе последних слухов о семье Кларков. Но вот о чем она не знала — по крайней мере, я так думала — так это о двойственной природе своих работодателей.
Пока Эмми занималась ранними пташками, я приготовила поднос с едой и отнесла его дяде. Я раздвинула шторы в его комнате и попыталась вытащить его из постели, но он не двигался. Я проверила пульс, чтобы убедиться, что он жив. Он был жив. После третьей попытки поднять его, я ушла.
Пока я спускалась по лестнице, до меня дошло, что сегодня я отвечаю за гостиницу. От этой перспективы мой желудок так резко напрягся, что я невольно прижала к нему свою ладонь.
Всё будет хорошо.
Я справлюсь.