Клык и металл - страница 12

Люди не настолько сильно любят вампиров.

Нику пришлось четыре раза показать свой жетон вместе с расовой татуировкой и штрих-кодом, чтобы пройти мимо первой шеренги патрульных, охранявших место преступления. Он нахмурился, оглядываясь по сторонам и отмечая, как много разных офицеров в униформе толпилось у входа в здание; он опознал по меньшей мере шесть различных подразделений правоохранительных органов, работавших по всему миру и в охраняемых территориях.

Агенты Национальной обороны и Регионального Антитеррористического отряда, которые относились к тому, что осталось от Соединённых Штатов, стояли рядом с офицерами полиции Нью-Йорка и почти всеми существующими органами по расовым отношениям. В первую очередь там присутствовал Совет МежРасовой Дружбы, или М.Р.Д. («МоРДы» для вампиров и других полукровок), и Человеческое Расовое Управление, или Ч.Р.У., которое большинство нелюдей называло «Поводок».

Это не к добру.

Вдобавок к местным отделениям, работавшим в Нью-Йорке, Ч.Р.У. обладало юрисдикцией по всем миру. Поводок был органом принуждения, и по сравнению с ним американское М.Р.Д. казалось ничем иным, как щеночками, котятками и радугами.

По правде говоря, Ник до сих пор чертовски нервничал из-за Поводка.

Даже когда он не делал ничего плохого, ему казалось, что механический аллигатор вот-вот вырвет его сердце из груди.

Наблюдая за полудюжиной агентов «Поводка», тихо переговаривающихся у бронированной машины, Ник обошёл их стороной. Он направился в вестибюль здания, где Джордан велел встретиться с ними.

Первым он увидел Морли.

Высокий, тощий как жердь афроамериканец-детектив стоял у старомодной вращающейся двери и пил искусственный кофе из уродливой кружки «Янкиз», которую всегда носил с собой. Проклятая штуковина мигала и превращалась в старомодное изображение американского флага, перемежавшееся виртуальными фейерверками над древним символом Янкиз.

Морли наблюдал за приближением Ника, и его худое лицо не улыбалось.

Обычно детектив не выглядел таким старым.

Несмотря на его волосы с проседью, Ник обычно думал о нём как о человеке, близком к «средней» части среднего возраста и чертовски хорошо сложенном. Глядя на него сейчас, он понял, что Морли, вероятно, приближается к шестидесяти годам, то есть к верхней части этой возрастной категории.

Будучи вампиром, он до сих пор умудрялся путаться в человеческих годах.

По правде говоря, он считал Морли своим ровесником.

И это вопреки тому, что Ник выглядел скорее на тридцать, чем на пятьдесят, не говоря уже о том, что он был старше старика на несколько столетий.

Он остановился перед своим человеческим боссом, нахмурившись.

— Где Деймон? — сказал он, имея в виду Джордана. — Какого хрена здесь произошло?

Полные губы Морли хмуро скривились.

Кивнув Нику, чтобы тот следовал за ним, он повернулся и пошёл вглубь трёхэтажного вестибюля. Он направился к круглому посту охраны, стоявшему почти точно посередине отделанного бронзой помещения.

Ник огляделся, заметив, что весь интерьер был покрыт той же самой бронзой — три стены с гравировкой в стиле арт-деко, минималистские линии интерьера в серых, золотых и чёрных тонах. Каждая поверхность, которую он видел, была такой чистой, что с неё можно было бы есть.

Пост охраны пустовал.

Ник не удивился. На улице он видел парня в униформе наёмного охранника, окружённого силами Национальной обороны и Регионального Антитеррора, который выглядел так, словно вот-вот наложит в штаны.

— Это всё выглядит довольно внушительно, босс, — пробормотал Ник, когда Морли прислонился к краю поста охраны. — Вы уверены, что мы в нужном месте? Полиция Нью-Йорка здесь только для того, чтобы выглядеть красиво, пока команда головорезов делает своё дело?

Морли повернулся и сурово посмотрел на него.

— Мы должны получить доступ к месту преступления, — сказал он. — Я послал Джордана узнать.

Ник уставился на человека-детектива, пытаясь осознать то, что увидел в его глазах, в плотно поджатых губах. Шутки Ника часто не вызывали у старика реакции, но обычно Морли хотя бы закатывал глаза или отпускал какую-то остроту про то, что Ник идиот. На этот раз он не увидел в глазах Морли ни веселья, ни даже раздражения.