Ключ для пешки - страница 19

Успокоение давала лишь музыка. Подросток все больше времени проводил за синтезатором. Только так он забывал обо всем, погружаясь в иной мир, где не было несправедливых обвинений и проблем, где ни перед кем не надо было оправдываться, где он, наконец, становился собой. Углубляясь в свои ощущения, юноша создавал целые миры и картины, сплетая их из самых сокровенных мечтаний. Мелодии, которые он написал в эти тяжелые дни, получились особенно живыми, искренними, затрагивающими самые глубокие струны души.

Однажды вечером юноша долго засиделся за инструментом, полностью погруженный в себя. Где-то в области сердца зародилось уже знакомое беспокойное чувство, настойчиво требующее выхода наружу. Федя уже хорошо знал это ощущение. В его душе рождались стихи. Он бросился к столу, схватил бумагу с ручкой и одним махом записал:

Федя перечитал то, что получилось. Достал из нижнего ящика стола небольшую папку и положил туда листок. Стихи он писал редко, под настроение, очень быстро, а потом прятал в стол под книги и тетради, чтобы никто не нашел. Он никогда не печатал их на компьютере. Боялся, что Олег или мама прочитают. Иногда юноша перечитывал свои старые стихи, запершись в комнате, и ему это доставляло удовольствие. Эти стихи были словно маленькой частью его самого. Федя не задумывался, хорошо они написаны или плохо, никогда их не переписывал и не редактировал. Он писал просто для себя, просто потому, что так хотелось.

Одиннадцатого мая Федя наконец вернулся в школу. До дня рождения оставалось меньше недели, а он до сих пор не решил, как его провести. Наташа много раз предлагала ему устроить дома вечеринку, пригласить гостей, но Федя еще не забыл подобное мероприятие в прошлом году, когда он пригласил домой половину класса, и Олег, пусть даже ненамеренно, так унизил его перед всеми… В глубине души подросток мечтал, чтобы Олег уехал в этот день куда-нибудь подальше, лучше вообще в другую страну, и вот тогда можно было бы устроить шикарную вечеринку, пригласить на нее Рашевскую…

В первый же день в школе сразу стало понятно: о вечеринке уж точно придется забыть. Целый день Федя ходил под прицелом косых взглядов. Никто с ним не разговаривал, за спиной шептались… Единственным, что он сегодня услышал в свой адрес, было приветствие Бочкова:

– О, Литвинов! Уже отсидел? Это в ментовке тебе так морду разукрасили или богатенький папочка постарался?

Федя молча прошел мимо, со злостью толкнув Бочкова плечом, за что незамедлительно получил строжайший выговор от препода.

К концу дня юноша чувствовал себя как прокаженный. Настроение было хуже некуда.

– Федька, не грузись, – Ян пытался разрядить обстановку, но это даже ему не удавалось, – перестань. По-любому забудется, и все будет нормально.

– Ян, – Федя оглянулся, убедившись, что их никто не слышит, – мне кажется, я знаю, кто мне это подбросил.

– Ты сильно удивишься, но я тоже знаю. Бочков.

– Ты тоже так думаешь?

– Я просто видел его лицо, когда тебя тогда менты увели.

– Доказать бы…

– А что, ведь в жизни все возможно! Короче, надо подумать.

И на долгие дни это стало главной темой их разговоров.

Утром семнадцатого мая Федя сел на постели и улыбнулся. Ему исполнилось пятнадцать. Юноша с удовольствием думал о том, что он стал более взрослым и не за горами тот день, когда он наконец сможет покинуть этот дом и жить самостоятельно. Он умылся, оделся и причесался тщательнее, чем обычно. Спустился к завтраку.

– Федя! С днем рождения, солнце! – Наташа расцеловала сына, вручив ему красиво упакованный подарок.

– Спасибо, мам, – Федя распаковал коробку. Там лежали новые ролики, старые как раз стали ему малы. – Так классно! Спасибо большое.