Ключ к разгадке - страница 11

— Конечно, сэр, вы полностью правы. Я тоже за то, чтобы они убрались куда-нибудь подальше. Но если это все, что вы знаете о Каре, позвольте несколько расширить границы вашей осведомленности. Он реконструировал дом на Кадоган-сквер и превратил свою спальню в настоящий сейф…

— В сейф? — переспросил Джордж Хейли, подняв брови.

Мередит кивнул в ответ.

— Вот именно. Он усилил конструкции стен, все деревянные перекрытия сменил на железобетонные, добавил еще одну стальную дверь с внутренним засовом. К окнам подобраться невозможно, внутренние коридоры перекрываются наглухо. Спальня может выдержать длительную осаду.

— Что еще? — с интересом спросил начальник полиции.

— Дайте подумать. — Мередит уставился в потолок, задумался на мгновение и добавил: — Обстановка в спальне довольно проста, там есть большой камин, старинная кровать, в стену встроен стальной сейф, дверь которого видна через окно. Это может подтвердить дежурный полицейский, чей маршрут обхода включает Кадоган-сквер.

— Откуда вы все это знаете? — спросил начальник полиции.

— Я был в его спальне, — просто ответил тот. — Втерся в доверие к его слуге, кстати, — он повернулся к столу и написал на листке блокнота чье-то имя, — завтра он будет уволен, нужно помочь найти бедняге место.

— Вы не заметили там ничего особенного?

— Нет, сэр, абсолютно ничего. И дом и его хозяин в полном порядке. Конечно, он несколько эксцентричен, но не более. Он заявил о своем намерении проводить я Англии всего три месяца в году, остальные девять — за границей. Кара очень богат, стремится к власти и не имеет родственников.

— Значит, его ждет виселица, — заключил начальник полиции, вставая.

— Сомневаюсь, — возразил Мередит, — богачи редко попадают на виселицу. Чаще эта судьба уготована тем, кто вечно находится в погоне за деньгами.

— Тогда берегитесь, Т.Х., — улыбнулся Хейли, — насколько я знаю, вы всегда испытываете недостаток в средствах.

— Клевета чистейшей воды, — парировал комиссар, — но если говорить о банкротах, следует упомянуть Джона Лексмана. Кстати, я виделся с ним сегодня. Вы его знаете?

Начальник полиции утвердительно кивнул.

— Мне показалось, что у него крупные неприятности. Он прогорел на акциях золотодобывающей компании и выглядел очень подавленным. Так выглядят либо влюбленные, либо банкроты. Поскольку первое отпадает — он недавно женился, — остается второе. Боюсь, он еще не пришел в себя после этой аферы.

В углу комнаты раздался резкий звонок телефона. Мередит снял трубку и прислушался.

— Междугородняя, — сказал он через плечо, — может быть, узнаем что-нибудь новенькое.

Через мгновение он услышал хриплый голос.

— Это вы,Т.Х.?

— Да, я, — ответил помощник начальника полиции.

— Говорит Джон Лексман.

— Я с трудом узнал ваш голос, Джон. Что случилось? Нужна срочная консультация по очередному сюжету?

— Я прошу вас немедленно приехать сюда, — с надрывом произнес Лексман, и Мередит понял, что произошло нечто очень серьезное. — Я стрелял в человека. Я убил его.

На мгновение Мередит лишился дара речи.

— О Боже, — выдохнул он, — какой же вы, простите, осел.

Ранним утром в кабинете Лексмана в «Бестон Прайори» царила гробовая тишина. Джон с белым, как мел, изможденным лицом сидел на диване рядом с Грейс. Констебль — представитель местной власти — дежурил у входа в коридоре. Мередит сидел за столом и со слов Лексмана записывал в блокнот изложение событий трагической ночи.

— Письмо у вас? — спросил он.

Джон кивнул в ответ.

— Прекрасно, — вздохнул с облегчением комиссар, — надеюсь, это несколько смягчит ситуацию, мой бедный друг. Расскажите, как все произошло.

— Я добрался до деревни, не встретив по дороге ни души. Дождь все не прекращался, деревенские улицы были пусты. За пять минут до назначенного времени я уже был на месте встречи. На углу Истбурн-роуд около станционного здания я увидел Вассаларо. Мне было стыдно, ибо считал для себя позорным подчиниться его требованиям, но я не мог допустить его появления в моем доме. Грейс была бы очень огорчена. Да еще этот дурацкий пистолет в кармане, колотивший меня в бок при каждом шаге. Он как бы напоминал о безрассудности моего поступка.