Ключ к сердцу - страница 2
И он углубился в изучение собачьих пород.
Выставка служебных собак была назначена на 17 мая. Об этом извещали афиши на заборах. 16 мая, во время обеденного перерыва, Борис Михайлович, стоя у двери кабинета начальника, громко и страстно толковал о пользе служебного собаководства, поражая сослуживцев своей осведомленностью. Начальник, проходя в свой кабинет, прислушался и улыбнулся. Впервые улыбнулся Борису Михайловичу!
– А вы, оказывается, собачник?
– О, это моя слабость! – воскликнул Борис Михайлович.
– А кто у вас имеется? – поинтересовался начальник.
Борис Михайлович чуть было не сказал, что дома у него имеется одна Полина Сергеевна, но вовремя воздержался.
– У меня была роскошная лайка, но она погибла, и я не могу решиться завести другую собаку.
Именно такие слова он слыхал от одного любителя собак и запомнил их.
– Понимаю, – сочувственно кивнул начальник. – А у меня шотландский терьер, отличный охотник по барсукам и лисам, и службу знает. Так вы завтра будете на выставке?
– Непременно.
– Приходите. Посмотрите моего Тёпу. Он кандидат на золотую медаль.
Домой Борис Михайлович вернулся, сияя так, как будто сам был кандидатом на золотую медаль. На другой день он собрался на выставку.
– Сделай себе по крайней мере профилактическую прививку! – умоляла Полина Сергеевна.
– Ничего страшного, – успокаивал Борис Михайлович. – Они, наверно, все в намордниках, на цепях и, может быть, даже в клетках.
– Возьми с собой по крайней мере кусочек колбасы на всякий случай!
– Дрессированную собаку ничем не подкупишь, – вздохнул Борис Михайлович, вспомнив главу о дрессировке.
– Ах, глупости, не верю!
Полина Сергеевна отрезала ломтик колбасы, завернула в бумажку и сунула мужу в карман.
Бодро подходя к территории выставки, Борис Михайлович увидел множество машин. Из одной машины вылез известный народный артист.
«Ого, какая здесь публика!» – с удовлетворением отметил Борис Михайлович, но тут же отпрянул в сторону: вслед за артистом на тротуар выскочила устрашающего вида собака – курносый и глазастый боксер; он был без намордника.
Когда Борис Михайлович вошел на выставку, он почувствовал, как у него пересохло во рту и подкосились ноги. Справа и слева, спереди и сзади его окружали собаки: огромные овчарки, клыкастые бульдоги, черные и белые пудели, бородатые эрдели и еще целый сонм не упомянутых в книге собак. И все на свободе, и никаких клеток!
«Может быть, лучше бежать домой?» – малодушно подумал он, но, вспомнив о начальнике и о своем непрочном служебном положении, пересилил себя и двинулся вперед, отводя глаза от особенно устрашающих животных. Часа два он промучился в поисках начальника. В мозгу его отпечатались страшные слова объявления: «За покусы администрация выставки не отвечает!» И когда он уже совершенно изнемог и пал духом, он услышал радостный оклик:
– Борис Михайлович!
Начальник стоял в кожаной куртке, а рядом с ним на траве сидело маленькое, черное, головастое, коротконогое, лохматое чудище. При виде начальника сердце подхалима взыграло, и он, забыв осторожность, ринулся к заветной цели.
– Рррр! – предупредило на своем выразительном языке черное чудище.
– Хорош? – с гордостью спросил начальник.
– Изумителен! – взвизгнул Борис Михайлович, с собачьей преданностью глядя в глаза начальнику.
В это время раздался голос из рупора:
– Шотландские терьеры – на ринг!
– Идите со мной, – заторопился начальник. – Сейчас будут судить.
Не понимая толком, кого и за что будут судить, Борис Михайлович поспешил вслед за ним. На зеленой траве ринга был установлен стол, за которым сидели трое пожилых мужчин с сосредоточенными лицами. Несколько таких же лохматых чудищ, как у начальника, стояло неподалеку от стола, охраняемые своими владельцами.
– Первыми будут судить собак первого класса, – шепнул начальник. – Тёпа первого класса, ему три года.
– Да, да, – согласился Борис Михайлович, хотя представления не имел о собачьих классах.
И в этот момент кто-то из многочисленных зрителей окликнул начальника. Он обернулся.
– Вот не вовремя! Я сейчас, подержите минуточку, голубчик!
Даже ласковое слово «голубчик» не взбодрило Бориса Михайловича. Он почувствовал приступ тошнотворного страха, но поводок был уже в его руке.