Ключ [СИ] - страница 22

– А крикнуть – «Шайбу! Шайбу!»? – спросил Мик, усвоивший уже немало особенностей культуры разных миров.

– Или – «Судью на мыло!» – пошутил Дульери, и сам расхохотался в одиночестве. – Ладно, так и быть, дам вам ещё одну подсказку, раз вы такие тугодумы, что не в состоянии воспользоваться тем, что есть у вас в руках. Короче – чем перелопачивать горы пыльных книг и прочей макулатуры, не проще ли обратиться к Библиотекарю?

– Пробовали, – сокрушённо сказал Мик. – Он не отзывается. Среди нас только сеньорита Анджелика имеет влияние на этого… этот…

– А кто пробовал?

– Все. Сначала сеньор Фигольчик, потом сеньор Драгис, а затем и я, недостойный.

Дульери снова расхохотался, да так, что закашлялся и долго не мог остановиться.

– Дра… Дра-а-гис! – давился он словами, хватая ртом воздух, как рыба. – Ещё бы Быкович попробовал! Жаль, что с вами не было Быковича!

– Но сеньор Драгис уже имел опыт общения с Библиотекарем, – откровенно обиделся за друга Мик.

– Так ведь он был тогда драконом! – парировал Дульери. – Плохоньким, маленьким, но всё же драконом. Конечно, ему по силам было ухватить Библиотекаря за шкирку. Но с тех пор, (ха-ха!), «сеньор Драгис» многое потерял, а у Библиотекаря, между прочим, память хорошая, и больше он ему просто так не дастся. Он и на вашу принцесску теперь дуется, как мышь на крупу, но долго дуться он не сможет, так что пусть она с ним и разговаривает.

– Но как же нам?..

– Как вы доставите многотонную девицу в драконьей шкуре в читальный зал Архива Конгресса? Ну, это уже ваше дело! Думайте! Эх, ладно. Вот вам последняя подсказка – если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. А теперь всё! Больше ни слова!

Выйдя из затерянного в недрах Чайна-тауна старого дома, где предавался размышлениям и набирался мудрости Дульери, падре Микаэль понял, что сейчас ему требуется не чашка, а ведро чая, чтобы решить проблему – каким таким сверхъестественным способом можно доставить здание Архива Конгресса на лесопилку, где прятались Анджелика, Мегги и Быкович?

– Я родился на ферме. Наверное, многие быки родились на ферме, однако не все могут рассказать про себя такую историю. Когда я родился, мама корова облизала меня шершавым языком и сказала задумчиво – «НА МЯСО!»

Я рос, как говорили, как на дрожжах, ел только самое вкусное, то есть мамино молоко и, то, что найдётся в маминой кормушке. И думал, то есть не думал, а был уверен, что мир хорош, нет, просто великолепен, раз есть на свете мама и странные добрые существа, которые ходят на двух ногах, подсыпают в кормушку вкусного корма и ласково гладят тебя по спине, приговаривая при этом: «НА МЯСО!»

Особенно мил был старый, добрый фермер, который всегда приносил

вкуснющий кусочек хлеба, посыпанный солью, ласково трепал мою голову, аккуратно обходя прорезающиеся рожки, и тоже приговаривал при этом: «НА МЯСО!»

Так я жил примерно год, хотя я не знал в то время, что такое год, да и вообще не задумывался о времени. Пока не встретил… собаку!

Это был великолепный пёс! По крайней мере, он сам про себя так рассказывал. Бесстрашный охотник, который сопровождал своего хозяина, (того самого фермера), в разных приключениях, спасал его от смертельной опасности, (он имел в виду кошек), много-много раз и всегда удостаивался высшей похвалы – трепанию рукой по голове, от которого уши завязываются узлом, а мозги проваливаются куда то в живот и там вскипают, раздуваются так что приходится переворачиваться кверху брюхом и дрыгать лапами, и стонать от наслаждения, и скулить, и выть, и визжать!..

В общем, он меня убедил. Когда в следующий раз старый добрый фермер пришёл к нам с мамой в хлев, насыпал в кормушку чего-то хрустящего и обалденно пахнущего, (вобщем того чего всегда так хочется быку, даже если ему нет ещё и года от роду), я почувствовал, как мои внутренности завязались узлом, мозги вскипели, ноги взбрыкнули, (потом оказалось, они пришлись по подбородку, животу и коленям фермера), я радостно перевернулся на спину и задрыгал в воздухе копытами.

Однако старый добрый фермер почему-то остался недоволен. Он выбрался из кормушки, отряхнулся, сказал несколько непонятных сердитых слов, от которых покраснели в хлеву все, даже мама корова, потёр ушибленный подбородок и прочие места, а потом протянул ко мне свою добрую, мозолистую руку, схватил мой рог, и сказал мне, дыша табаком прямо в нос: «Точно – НА МЯСО!»