Ключи от Стамбула - страница 2

Игнатьев не сдавался, развивал свою идею.

– Если нам удастся зародить и воспитать в славянах чувство преданности императорской России, мы добьёмся того, что их земли на Балканах послужат отличным плацдармом для оборонительных и наступательных продвижений России на юге.

– Звонки бубны за горами, – мрачно покосился Горчаков. – Тут не знаешь, что случится завтра, а вы, словно ребёнок, увлекаетесь игрой воображения. – В словах князя послышалась усталость человека, не желающего больше толочь в ступе воду. – Без союза с Германией и Австро-Венгрией нам не выйти из международной изоляции. Ступайте.

Николай Павлович встал, учтиво поклонился и уже в дверях услышал: «Если вы хотите занять моё место, то нам не сработаться».

Крайне расстроенный словесной стычкой с шефом, Игнатьев со службы заехал к родителям.

Мать сразу заподозрила неладное: что-то у сына не так, и заступила дорогу.

– С Катенькой повздорил?

– С Катенькой? – словно лесное эхо, безотчётно повторил имя жены Игнатьев и лишь потом ответил. – С чего вы взяли, матушка? У нас всё хорошо, я просто счастлив.

– Значит, по службе неприятности, – заключила Мария Ивановна и велела мыть руки. – За ужином отцу расскажешь. Кстати, как твое здоровье? Мне показалось, ты простужен.

– Был, – кратко ответил Николай Павлович и прошёл в столовую.

Павел Николаевич Игнатьев, собиравшийся в Висбаден для курортного лечения, выслушал сына и, недовольный резкостью, допущенной им при разговоре с Горчаковым, велел нижайше просить у того прощения.

– Я ничего такого, – начал было оправдываться Игнатьев, но встретив строгий взгляд отца, повинно склонил голову. – Я понимаю.

После ужина они уединились в кабинете.

– Это всё она, гордыня, – сокрушённо произнес Павел Николаевич и в назидательно-суровом его тоне появились нотки теплоты. – Наше самолюбие. А что касается светлейшего и ваших далеко не идеальных отношений, то я могу сказать одно: князь опасается твоей ретивости. Он усматривает в твоих действиях угрозу для себя.

– Да я ничуть не интригую, – совершенно искренне сказал Игнатьев и торопливо добавил: – Я всего лишь говорю о том, что время, историческое время, как-то странно ускорило бег, и надо это чувствовать, не отставать, идти быстрее, по возможности опережать события, а не плестись в хвосте, и это, по всей видимости, обижает «старика».

– А если это так, – отозвался Павел Николаевич, – не лучше ли тебе отправиться куда-нибудь послом, побыть в тени, дождаться, когда хмурое твоё начальство сменит гнев на милость, а? Ведь ты же сам сейчас сказал, что надобно уметь опережать события.

– Об этом я и думаю теперь.

Попрощавшись с родителями, Игнатьев приехал домой, переоделся и, отказавшись от ужина, заглянул в детскую. Павлушка уже спал, крепко прижав к себе плюшевого медвежонка с пуговично-круглыми глазами.

– Ждал тебя, ждал и сомлел, – с лёгким укором в тоне сообщила жена и, когда они вошли в гостиную, поинтересовалась, «что нового в Европах»?

– Я думаю, что в скором времени ты это будешь знать лучше меня, – усаживая её рядом с собой на диване, грустно вздохнул Николай Павлович и вкратце рассказал о распре с Горчаковым. – Мы разошлись с ним во взглядах.

Я настаиваю на самостоятельной внешней политике России, а наш светлейший лебезит перед Европой, соглашается на роль несчастной жёлтой обезьяны.

– Обезьяны? – В глазах Екатерины Леонидовны читалось явное недоумение.

– Представь себе.

– Я что-то не улавливаю смысл. Вернее, мне понятно, что Европе хочется, чтоб мы копировали её действия, мартышничали, так сказать, но почему ты говоришь о «жёлтой» обезьяне? Тем более, «несчастной».

– Сейчас объясню, – пообещал Игнатьев. – В глубокой древности самым изысканным лакомством у китайских обжор был мозг жёлтой обезьяны.

– Фу! – брезгливо сморщилась Екатерина Леонидовна и даже выставила вперёд руки, будто её пытались угостить мерзейшей гадостью. – Как это можно есть?

– Не знаю, Катенька, – потеребил левый ус Игнатьев и даже закусил его, – не представляю. Вся штука в том, что мозг вычёрпывали чайной ложечкой у верещавшей живой обезьяны, спилив ей купол черепа.