Книга Государя - страница 4

Ни любовные удовольствия, ни соблюдение мирового закона-дхармы невозможны без достатка и влиятельного положения. Богач, в распоряжении которого гарем и казна, служащая неисчерпаемым источником для даров, вручаемых брахманам, находится в куда лучшем положении, чем банкрот, чье семейство продают в рабство за долги.

Это же верно и относительно царей («раджей»). Только накопивший богатства, одолевший врагов, заключивший выгодные союзы государь способен жить счастливо и соблюдать закон на всей территории, которой он владеет. Подобного царя в Индии могли считать богоподобным, а порой и земным воплощением какого-либо из богов индуистского пантеона.

В великом индийском эпосе «Махабхарата» утверждается, что царская власть существует ради направления людей к дхарме. Поскольку, по мнению большинства индийских религиозных школ, современный человек живет в век, именуемый «Кали-юга» (то есть «Черный»), для которого характерны нравственное разложение человечества, утрата праведности, рост гордыни, лживости, зависти и прочих низких душевных качеств, верховный бог Брахма создал институт царской власти. Цари исполняют роль праведных судей, обладающих священным по своей природе положением. Как говорит мудрец Бхишма в той же «Махабхарате»: «К дхарме людей ведет наказание; говоря по-иному, наказание правит всем. Именно поэтому наука управления известна в трех мирах как наука о наказании».

Царские роды – особенно в индоарийских государствах – возводили свои корни к божественным предкам. Наибольшим почтением пользовались так называемые Солнечная и Лунная династии. Первая происходила от бога Солнца (Вивасвата), а вторая – от владыки Луны (Сомы). К первой причисляли знаменитого героя Раму, ко второй принадлежал прославленный той же «Махабхаратой» род Пандавов. Обладая благодаря своим божественным предкам особым статусом, цари, происходившие из варны кшатриев, могли утверждать, что кровь, текущая в их жилах, делает их выше брахманов.

Отсюда понятно, что проповедуемый брахманами или буддийскими вероучителями закон-дхарма для правителя является только лишь одной из сторон его жизни. В результате в «Артхашастре» мы видим требование не нарушать дхарму лишь в пределах своей страны. Во всех других отношениях дхармой становится польза.

Люди, создавшие «Артхашастру», были не мечтателями-утопистами, а вполне здравыми людьми. Политика имеет определенный набор инструментов, и царь обязан пользоваться ими всеми – хотя бы потому, что враждебный монарх обладает тем же набором возможностей. Сюда входят и дипломатическая игра, и составление коалиций, и война, и шпионские операции, и создание раздора в семействе соседнего правителя, и отравления, и изощренная магия.

Пожалуй, самое лучшее объяснение столь странной для европейского читателя вещи, как совмещение верности закону-дхарме и одновременно откровенный рассказ о методах, которыми возможно достижение успеха в политической деятельности, содержится в знаменитой «Бхагаватгите», описании беседы царевича Арджуны и Кришны, воплощения верховного божества. Кришна призывает Арджуну, засомневавшегося в правильности своего выбора перед апокалиптическим сражением на поле Куру, не расценивать происходящее исходя из человеческих представлений о добре и зле. Полководцы, ведущие армии в бой, и государи, отправляющие в стан врага шпионов-отравителей, – все это люди, вершащие промысел богов, ближайшие действия которых человеку не ясны, зато конечным их результатом станет утверждение воли Небес. Именно поэтому сомнение в сфере государственной или военной является бо́льшим грехом перед богами, чем использование всех подручных средств ради достижения успеха.

В «Артхашастре» речь идет о том же самом. Лишь поднявшийся до высшей степени отрешенности от собственных, личных оценок происходящего, от привычного понимания дхармы правитель способен беспристрастно избирать средства для получения пользы и достигать результатов, угодных богам и выгодных его державе.

Пожалуй, во всей западной культуре столь же откровенным будет только Никколо Макиавелли.

Р. Светлов