Книга кладбищ - страница 28

Мистер Иничей не отличался образным мышлением. Он говорил просто:

— Это нехорошее место.

Считалось, что кладбище заканчивается на западном склоне холма, под старой яблоней, где был старый железный забор с маленькими ржавыми наконечниками на каждой перекладине. Но за этим забором был обширный пустырь, поросший сорняками, крапивой и колючей ежевикой, застеленный ковром мягкой осенней гнили. Ник, будучи послушным мальчиком, никогда не пытался пролезть через забор, но иногда ходил посмотреть на ту сторону. Он понимал, что ему про это место что-то недоговаривают, и это его раздражало.

Ник вернулся на вершину холма, к часовенке у входа на кладбище, и стал дожидаться темноты. Когда серый вечер сменился багровыми сумерками, над шпилем раздался шум, похожий на шорох тяжёлого бархата — Сайлас покинул своё убежище на башне и спустился по шпилю вниз головой.

— А что на окраине кладбища? — спросил его Ник. — За могилами приходского пекаря Харрисона Вествуда и его жён Мэрион и Джоан?

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался наставник, смахивая с чёрного костюма пыль своими пальцами цвета слоновой кости.

Ник пожал плечами:

— Так, интересно.

— Там неосвящённая земля, — ответил Сайлас. — Понимаешь, что это значит?

— Не-а, — признался Ник.

Сайлас прошёлся по тропинке, не задев на своём пути ни одного опавшего листа, сел на скамейку рядом с Ником и заговорил своим вкрадчивым голосом:

— Некоторые считают, что вся земля священна. Что она была священна до того, как на ней появились люди, и будет священна, когда люди исчезнут. Но в твоей стране считается, что священна только та земля, где стоят церкви и освящённые ими кладбища. Рядом с каждым кладбищем часть земли оставляют неосвящённой, и там хоронят всяких преступников, самоубийц и еретиков. Так и на окраине нашего кладбища.

— Значит, по ту сторону забора похоронены плохие люди?

Сайлас приподнял одну бровь, представлявшую собой идеальную дугу.

— Что? Да нет, вовсе нет. Дай-ка подумать. Я давненько там не был. Но нет, никого особенно плохого не помню. Ты не забывай: в былые времена тебя могли вздёрнуть даже за один украденный шиллинг. А люди, которые не в силах справиться с тяготами своей жизни и думают, что лучший выход — поскорее уйти из неё в какой-нибудь другой мир, — такие люди существовали во все времена.

— Это которые сами себя убивают? — спросил Ник. Ему было почти восемь лет. Он смотрел на Сайласа большими любопытными глазами. Он всё схватывал очень быстро.

— Именно.

— А это помогает? Им лучше, когда они мёртвые?

— Некоторым лучше. Но большинству — нет. Они мало отличаются от тех, кому кажется, что если переехать жить в другое место, то там они будут счастливы, а потом переезжают — и всё по-прежнему плохо. Куда ни уезжай, от себя не убежишь. Понимаешь?

— Кажется, да, — ответил Ник.

Сайлас наклонился и взъерошил его волосы.

— А как же ведьма? — вспомнил Ник.

— А! Точно! Самоубийцы, преступники и ведьмы. Все, кто умер, не покаявшись, — Сайлас встал, похожий на длинную полуночную тень. — Слушай, мы тут с тобой заболтались, — сказал он. — Между тем, я ещё не завтракал, а ты рискуешь опоздать на учёбу.

Бесшумный взрыв всколыхнул бархат ночи, и Сайлас исчез.

Луна уже почти взошла, когда Ник добрался до мавзолея мистера Пенниворта. Томас Пенниворт ("палежит здесь, пака не васкреснит") его заждался и был не в лучшем расположении духа.

— Ты опоздал, — сказал он.

— Простите, мистер Пенниворт.

Пенниворт неодобрительно фыркнул. На прошлой неделе они проходили стихии и темпераменты, а Ник до сих пор их путал. Он думал, что его и сейчас ждёт проверка, но мистер Пенниворт вместо того сказал:

— Пожалуй, стоит потратить несколько дней на практику. А то мы теряем время.

— Разве? — спросил Ник.

— Боюсь, что так, юный Иничей. Как у тебя обстоят дела с Растворением?

Ник очень надеялся, что именно это у него не спросят.

— Да, в общем, ничего, — промямлил он. — Ну, то есть, как-то так.

— Не понимаю, мистер Иничей. Как это «так»? Почему бы тебе не продемонстрировать мне, как именно "так"?

Ник понял, что терять нечего. Он глубоко вздохнул, крепко зажмурился и изо всех сир постарался раствориться.