Книга Короткого Солнца - страница 23
Я сказал Кабачку, что Гагарка проломил себе череп в туннелях.
— Обычно я видел его на жертвоприношениях, — сказал Кабачок, тяжело опираясь на свою большую резную трость. — Мантейон старого патеры Щука. Мы с женой ходили туда время от времени, потому что он покупал у нас, он и его сивиллы. Там были майтера Роза и молодая майтера Мята, но они посылали за покупками майтеру Мрамор. Сорокопут не ходил в мантейон, просто посылал свою жену. Но сивиллы все равно покупали у него, потому что она все время ходила. Теперь их обоих нет. Я думаю, ты помнишь мантейон Щуки?
Я помнил. И помню. Простые стены из коркамня и раскрашенная статуя лорда Паса (с которой облупилась краска) останутся со мной до самой смерти, всегда немного окрашенные тем удивлением, которое я испытал, когда маленьким мальчиком увидел черного петуха, бьющегося в руках старика после того, как тот перерезал ему горло; крылья отчаянно бились, бились так, словно они все-таки могли жить, жить как-то и где-то, если бы только могли обрызгать все это место кровью, прежде чем потерпят неудачу.
Моя собственная птица улетела. Только это одинокое черное перо остается со мной, порхая над этим листом (листом, который, насколько я знаю — и все здесь знают, — был сделан на моей собственной фабрике), опыляя Синюю черными чернилами, которые сделали так много добра и принесли так много вреда. Если бы не наша книга, Кабачок и остальные выбрали бы кого-нибудь другого, вне всякого сомнения. А так наша книга — «Книга Шелка», или, как другие называют ее, «Книга Длинного солнца» — распространилась по этому витку быстрее, чем мы с Крапивой смели надеяться. Шелк...
«Шелк стал почти мифической фигурой», — начал я писать. Правда в том, что он стал мифической фигурой. До меня доходят слухи об алтарях и жертвоприношениях. Ученики, которые никогда не видели его, проповедуют его учение. Если бы не наша книга, Хари Мау и все остальные выбрали бы кого-нибудь другого или вообще никого.
Боюсь, что до сих пор я писал все, что приходило мне в голову. В будущем я постараюсь предоставить вам (кем бы вы ни были) связное повествование. Однако позвольте мне с самого начала сказать, на каких читателей я надеюсь.
Прежде всего, на Крапиву, мою жену, которую я любил с детства и всегда буду любить.
Во-вторых, на моих сыновей — Копыто и Шкуру. Если книгу увидит Сухожилие, то будет читать только до тех пор, пока не поймет, что ее автор — я; тогда, если он не сильно изменится, он ее сожжет. Горящая «Книга Рога» будет дурно пахнуть, но, если она уже горела, я этого не почувствовал. В любом случае Сухожилие на Зеленой и вряд ли ее увидит. (В течение стольких лет я боялся, что он попытается убить меня, но в конце концов именно я убил бы его. Он может сжечь мою книгу, если захочет.)
В-третьих, на наших потомков, сыновей и дочерей наших сыновей и их детей. Если прошла дюжина поколений, будь уверен, что ты — ее единственный читатель; после дюжины поколений иначе и быть не может.
Как трудно достучаться до этих людей, хотя я сомневаюсь, что они хуже других. Два фермера поссорились из-за полоски земли. Я поехал с ними и увидел ее, и она не имеет никакой ценности, кроме как для рубки дров, да и то чуть-чуть. Каждый сказал, что он претендовал на нее с момента приземления, и каждый сказал, что его требование было бесспорным еще несколько месяцев назад. Я попросил каждого из них назвать мне цену, которую он назначит другому за аренду на десять лет, а затем отдал землю тому, кто назначил меньшую цену, и приказал ему сдать ее в аренду, тут же, за указанную им цену. Поскольку цена арендатора была бы более чем в два раза больше, он заключил выгодную сделку, и я сказал ему об этом. Он, казалось, не согласился.
Однако это временная мера, в лучшем случае. Вся ситуация в отношении собственности на землю запутана или еще хуже. Она должна быть реформирована, и должна быть создана рациональная система, максимально защищенная от коррупции.
Это я и собираюсь сделать. Мои принципы: нужно только зафиксировать то, чем владеют давно и что никто не оспаривает; неиспользуемая собственность является собственностью города. А теперь начнем.