Книга Короткого Солнца - страница 41
Мой отец, Косточка, делал и цветные чернила. Нет причин, по которым мы не должны их иметь. Это, очевидно, просто вопрос поиска правильных цветных порошков, которые нужно использовать вместо сажи. У меня есть блестящий юноша, который этим занимается. Мои клерки говорят, что они никогда не видели цветных чернил на нашем рынке или в этом большом розово-голубом доме, который мы называем моим дворцом. Я представляю себе, насколько хорошо они будут продаваться, а это означает, что я начинаю думать как Кабачок. Поскольку наше положение в чем-то схоже, это неудивительно.
Здесь я испытываю искушение написать о рынке в Новом Вайроне и сравнить его с местным; но я приберегу это для какого-нибудь другого раза, когда я открою пенал.
Теперь вернемся на баркас.
На юго-восточной стороне Скалы Мукор есть крошечная бухта, которая дает отличное укрытие. Я пришвартовал лодку и поднялся по крутой тропинке на вершину, неся в руках кусок бекона и мешок кукурузной муки. Насколько я мог судить, она меня не узнала. По правде говоря, я тоже не узнал ее, пока не посмотрел в ее глаза, те самые безжизненные, тусклые глаза, которые я помнил. Мне описали ведьму, как очень худую женщину. Она действительно была худой, но не настолько, как во дворце кальде и на посадочном аппарате после этого, не той скелетоподобной молодой женщиной, которую я помнил.
Говорили, что она высокая. По правде говоря, это было не так, хотя ее худоба, прямая осанка и короткая рваная юбка заставляли ее казаться высокой.
Мукор, которую я знал, никогда бы не заговорила со мной первой. Но эта, которую называли ведьмой и колдуньей, заговорила, облизывая потрескавшиеся губы; казалось, она вспоминала почти забытый язык:
— Что... Ты... Хочешь?..
— Я должен поговорить с тобой, Мукор. — Я показал ей бекон, затем похлопал по мешку с кукурузной мукой, который нес на плече. — Я принес тебе это, думая, что они могут тебе понадобиться. Надеюсь, они тебе понравятся.
Не говоря больше ни слова, она повернулась и вошла в хижину, которая оказалась больше, чем я ожидал. Увидев, что грубая дверь осталась открытой, я последовал за ней.
Единственный свет проникал через открытую дверь и божественные врата в середине конической крыши. Наверное, с полминуты я стоял в дверях, моргая. Неподвижная фигура в черном сидела спиной ко мне, лицом к пеплу небольшого костра, который некоторое время назад догорел в кругу почерневших камней. Ее старческие руки сжимали длинную очищенную палку из какого-то светлого дерева. Мукор стояла рядом, положив руку ей на плечо, и молча смотрела на меня. За ними, по другую сторону каменного круга, что-то шевельнулось; в этой почти полной темноте я скорее услышал, чем увидел это.
— Это майтера Мрамор? — спросил я, указывая на фигуру в черном. Ее голова повернулась, и мне показалось, будто она смотрит куда-то влево от меня. Металлическое лицо, открывшееся взгляду, было гладким овалом, который я так хорошо помнил, и все же оно казалось каким-то уродливым, словно больным.
После паузы, которую я посчитал слишком долгой, Мукор сказала:
— Это моя бабушка. Она знает будущее.
Я положил на пол свой мешок и поставил на него бекон.
— Тогда она сможет рассказать мне очень многое из того, что я хочу знать. Однако сначала у меня есть к тебе вопрос. Ты знаешь, кто я?
— Рог.
— Да, это я. Ты помнишь Крапиву?
Мукор молча посмотрела на меня.
— Мы с Крапивой иногда приносили тебе еду, когда ты жила во дворце кальде. — Она не ответила, и я добавил: — Во дворце Шелка.
— Рог? Рог? — прошептала майтера Мрамор.
— Да, — сказал я, подошел к ней и опустился перед ней на колени. — Это я, майтера.
— Ты очень, очень хороший мальчик, и хорошо сделал, что пришел к нам, Рог.
— Спасибо. — Мне было трудно говорить; невозможно, когда я смотрел на нее. — Спасибо, майтера. Майтера, раньше я приносил вам еду для вашей внучки. Я хочу, чтобы вы знали: я принес ей немного сейчас. Это всего лишь бекон и мешок кукурузной муки, но на моей лодке есть еще. Она может получить все, что захочет. Или то, что вы хотите для нее. Как насчет яблок? У меня их целая бочка, хороших.