Книга, обманувшая мир - страница 8
.
Как мог проницательнейший поэт, отличавшийся, кроме прочего, скепсисом ко всякого рода пафосу, принять за чистую монету весь материал книги и, главное, совершенно абсурдную с точки зрения элементарных знаний демографии цифру о «шестидесяти миллионах насильственно умерщвленных»?!
Следует напомнить, что в первом издании «Архипелага», с которым имел дело Бродский, знаменитый статистический пассаж Солженицына звучал еще достаточно обтекаемо:
«По подсчётам эмигрировавшего профессора статистики Курганова[4], это “сравнительно лёгкое” внутреннее подавление обошлось нам с начала Октябрьской революции и до 1959 года в… 66 (шестьдесят шесть) миллионов человек. Мы, конечно, не ручаемся за его цифру, но не имеем никакой другой официальной. Как только появится официальная, так специалисты смогут их критически сопоставить» >{6}. Лишь во второе, вермонтское издание, перепечатанное затем в СССР, Солженицын счел необходимым ввести свою расшифровку этих «миллионов»: «…И во сколько же обошлось нам это “сравнительно лёгкое” внутреннее подавление от начала Октябрьской революции? По подсчётам эмигрировавшего профессора статистики И. А. Курганова, от 1917 до 1959 года без военных потерь, только от террористического уничтожения, подавлений, голода, повышенной смертности в лагерях и включая дефицит от пониженной рождаемости, — оно обошлось нам в… 66,7 миллионов человек (без этого дефицита — 55 миллионов).
Шестьдесят шесть миллионов! Пятьдесят пять!
Свой или чужой — кто не онемеет?
Мы, конечно, не ручаемся за цифры профессора Курганова, но не имеем официальных. Как только напечатаются официальные, так специалисты смогут их критически сопоставить. (Уже сейчас появилось несколько исследований с использованием утаённой и раздёрганной советской статистики, — но страшные тьмы погубленных наплывают те же.)» >{7}
Известна психологическая закономерность массового восприятия: важно не что говорят, а кто говорит. Если бы эти подсчеты, со всеми их оговорками (как в первом, так и во втором варианте), исходили от какого-нибудь безымянного провинциального учителя из Рязани или фермера из Айовы или если бы «Архипелаг» был подписан именем Курганова, их наверняка сочли бы, как минимум, шарлатанством: ведь никто и никогда не поверил бы, что страна с населением в 235 млн. человек (данные по СССР на 1967 г., когда завершался «Архипелаг»), потеряв от внутреннего террора якобы почти четверть народа, могла при этом победить фашизм, в войне с которым она потеряла еще 27 млн. человек! Но эти цифры огласил на весь мир не школьный учитель, не фермер и не Курганов, а сам Солженицын, лауреат Нобелевской премии, которому принято было верить.
Попутно стоит напомнить об известном выступлении писателя на испанском телевидении в 1976 г. Там, ссылаясь на того же Курганова, который непонятно каким образом насчитал потери СССР в Великой Отечественной войне в 44 млн. человек, и прибавляя к ним уже апробированные 66 млн., Солженицын заявлял: «Итак, всего мы потеряли от социалистического строя — 110 миллионов человек!»>{8} Комментировать подобные сюрреалистические несуразности весьма сложно — вероятно, поэтому испанская речь писателя обойдена какими-либо пояснениями в ее российских публикациях. Можно предполагать, что те, кто привык относиться к писателю со снисхождением, посчитали: «Ничего страшного, Александр Исаевич иногда увлекался…» Между тем следует заметить, что в самой Испании устами писателя Хуана Бенета на этот счет была высказана вполне резонная, пусть и гротескная мысль: «Я твердо придерживаюсь того мнения, что, пока будут существовать такие люди, как Александр Солженицын, останутся и должны оставаться лагеря… Наверное, стоит чуть усилить охрану, с тем чтобы люди, подобные Александру Солженицыну, не смогли освободиться до тех пор, пока не станут немного образованы…» (Подробнее см. с. 406-410 настоящего издания.)
«Легкость в цифрах» (а также и в мыслях) «необыкновенную», которую демонстрировал Солженицын, придется комментировать в нашем сборнике еще не раз. К глубокому сожалению, в ту пору, в 1970-е гг., какие бы то ни было официальные данные по статистике потерь населения от политических репрессий в СССР не оглашались, однако всегда находилось достаточно не просто здравых людей, а профессионалов, у которых подсчеты автора в «Архипелаге» вызывали резкое недоумение. Причем такие люди были и на Западе. Например, известный русско-американский демограф С. Максудов (А. П. Бабенышев) свидетельствовал: «…Я оценивал потери от репрессий в 1935–1938 гг. в 1–1,5 млн. и, к большому удивлению моих многочисленных оппонентов, оказался прав. В свое время я много расспрашивал бывших узников ГУЛАГа о численности их лагерей и знаю, что большинство из них склонны сильно преувеличивать практическую роль Архипелага и его размеры. Разговоры о грузоподъемности транспортных средств или даже просто о численности мужчин в определенных возрастных группах вызывали у них, как правило, только раздражение или неприязнь. Без особого успеха пытался я объясниться с Александром Исаевичем Солженицыным относительно ошибочного толкования им расчетов И. Курганова. Великий писатель ответил примерно так: поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки»