Книга правды - страница 9

A. 1C: Проект такой один. Это «Откровения* Алистера Кроули. Огромная книга на восемьсот страниц. Я начал работать над ней еще в Лондоне, но не завершил по ряду причин. Но свято место пусто не бывает — на месте одной срубленной головы появляются пять или десять. Может быть, появятся другие переводчики. Я думаю, что в результате все получится.

B. И.: Я знаю, Вы готовите книгу под названием «Потребитель веществ*.

A. К.: Она уже готова и сверстана.

B. И.: Вы не боитесь, что она будет запрещена?

A. К.: Нет, не боюсь.

B. И.: То есть, вы уверены, что ее не запретят.

А. К.: Я абсолютно в этом уверен. Думаю, у нас в правительстве найдется немало светлых голов, которые способны понять, что тексты Фрейда, Марка Твена, Антонена Арто и ряда других людей, которые определяли развитие и нашей культуры в том числе, найдут уместным не запретить канонические тексты, а не их пропаганду эпохи массового потребления. В «Дневнике наркомана* Кроули есть очень важные слова: «Прием вещества должен быть осмысленным, священным и религиозным действием.* И я никому не рекомендовал бы пойти по этому пути, если только человек не чувствует в себе ответственность за совершение этого поступка, а также его последствия. И ведь Кроули сам пал жертвой своего привыкания. Его последняя фраза, значимая и в магическом, и в реальном смысле, была такой: «Гт perplexed!*, то есть «я обескуражен!*. И, к сожалению, многие не понимают, что употребление этих веществ — это, с одной стороны, вакханалия и безумие, а с другой стороны, естественный отбор. Многие задаются вопросом, почему так долго прожили Томпсон и Берроуз. Это была жесткая самодисциплина, жесткий самоконтроль. Они элементарно умели держать себя в руках и выходить сухими из самых чудовищных, самых экстремальных ситуаций. Вот цитата из Томпсона: «Ощущение десятилетней девочки, похищенной из семьи стаей бешеных волков, будут

настоящим наслаждением по сравнению с теми тварями» которые меня иногда посещают. Общение с ними подобно путешествию по сточной трубе в водопаде дерьма».

В. И.: Последний вопрос. Какое время Вам ближе: пятидесятые» шестидесятые, семидесятые или…

A. К.: Мы живем в 2004 году. Значит, это время мне и ближе.

B. И.: То есть у вас нет никакой ностальгии по тому времени?

А. К.: Абсолютно никакой. Вспомните рассказ Уэлша «Два философа» в «Эйсид Хаусе». Там есть такой эпизод, когда два философа пытаются перенести свой спор, касающийся дискуссии Карла Поппера и Томаса Куна, в социальный контекст паба и посмотреть, чьи аргументы для обитателей паба окажутся более весомыми. В результате, их вывели на пустую автостоянку, и один толстый юнец сказал: «Махач разберет, что к чему!»

Что касается обниманий с деревьями — они ведь тоже разные бывают, вспомните «Хроники Нарнии», легшие в основу нашей истории и Английской Системы Безопасности. Откуда приходит Аслан? Мы, Бобры, никогда не меняемся…

1986-й год. Я только что успел закончить музыкальную школу» и перешел в джазовое училище» переключившись с фортепиано на бас-гитару. Через несколько месяцев мие» тринадцатилетнему подростку» предложили играть с бэндом от джазки (джазового училища) в ресторанах и на всяких официальных культмассовых вечерах. Каждый вечер после нормальной (хотя и специальной школы, с углубленным изучением английского) был для меня циничным откровением, и я чувствовал себя, как в террариуме. Приходилось играть для кавказцев, офицеров и их блядей, пьяных интеллигентов в запотевших очках, мутных комсомольцев, предпочитавших самое худшее в советской эстраде, и самое худшее из советского блатняка. Хорошим джазом там и не пахло. Нечто подобное, наверное, испытывал Рауль Дьюк в казино Лас-Вегаса. Официально в СССР не было наркомании а гомосексуализм попадал под статью в уголовном кодексе. Все музыканты бэнда приторговывали западными пластинками и еще кое-чем — коробок (пять грамм) превосходной чуйской марихуаны тогда стоил три рубля, а доллар на черном рынке пять. О ЛСД знали все, но пробовать тогда, в 86-м, не доводилось никому из тех, кого я знал. Поиск новых горизонтов восприятия и сознания принимал подчас самые дикие и нелепые формы. Мы чувствовали себя, как археологи на раскопе — вечно нетерпеливые, вечно в поисках свежей информации и контактов. Место бензедрина, амфетаминов занял перевитин и эфедрин. Место ЛСД — жидкий калипсол или кетамин (широкая публика о существовании этого вещества вообще ничего не знала, узнала через восемь лет; я о нем вычитал в книге Джона Лилли, где тот характеризовал калипсол («Колю» и «Калипсо» на русском «джайве») как «общение с богами и демонами Вселенной», насколько я помню. Читал эту книгу, естественно, не только я один — в медицинских клиниках под контролем КГБ еще гораздо раньше происходило изучение этого «продукта», и мне об этом рассказал знакомый врач). И, конечно, сырой опий — так называемая «черная» или «черняха», но с этим я познакомился несколько позднее. Нетрадиционные эстетики, назовем это так, пришли на «чистяке», и это было самое ценное для «нашего закрытого клуба циников и пошляков, «узких специалистов» в пластической реконструкции», — по словам Георгия Осипова.