Книга Пророков - страница 35

Кир всхрапывал и, словно потеряв разум, бросался на жерди, ограничивающие загон. Священник открыл калитку и подошел к животному. Сухая рука метса легла на взмыленную спину лорса:

— Ну, ну, успокойся. Всего лишь ветер, дружок. Это только ветер.

Казалось, Кир не слышал хозяина. Животное вздрагивало всем телом и рвалось вон.

— Ну, успокойся, успокойся, — ласково, словно ребенку, шептал священник, — ничего не случилось, Кир. Ты в полной безопасности. Твой хозяин с тобой.

Рой медленно гладил животное по голове, чесал за ухом, похлопывал по бокам. Через некоторое время лорс успокоился. Его ветвистые рога перестали вспарывать пространство, атакуя незримого недруга. С губ больше не срывались хлопья белой иены. Кир замер и ткнулся мордой в грудь хозяина.

— Бедный ты мой, — грустно улыбнулся метс. — Ну, что с тобой поделать?

Кир поднял голову и посмотрел хозяину прямо в глаза. Взгляд лорса напоминал взгляд брошенной в пустом доме собаки.

— Хоть с собой забирай, — пробормотал киллмен, — да ведь ты не пройдешь в дверь… Впрочем, я, кажется, знаю, как поступить.

Наверняка животное не сомкнуло глаз. Судя по тому, в каком состоянии обнаружил его священник, Кир маялся всю ночь напролет. А между тем, лорсу предстояла сегодня трудная работа. Да и не только сегодня! В полдень Дигр должен был отправиться в Аббатство, а это сулило десять дней походных тягот.

— Тебе понадобятся силы. Не хочешь ли вздремнуть, мой верный друг?

Кир отчаянно мотнул головой. Он желал лишь одного: быть рядом с хозяином — самым достойным человеком во всей Вселенной.

— Нет, это не верное решение, — проговорил священник, — отдых тебе необходим.

Дигр вошел в сознание животного и замедлил деятельность его мозга. «Спать! — приказал Дигр. — Ты должен спать!»

Как и следовало ожидать, Кир присел на задние ноги, а затем мягко повалился набок.

«Сколько ни бьюсь, никак не могу его приучить спать стоя, — улыбнулся Дигр, — должно быть, наследственность сказывается».

Купец, у которого был приобретен лорс по кличке Кир, утверждал, что потомки животного восходят чуть ли не к самим Адаму и Еве, в том смысле, что прародители человечества якобы катались на благородных животных по заливным лугам Эдема. Но Рой в этом сильно сомневался.

Во-первых, потому, что в допотопные времена лорсы не водились. Это священник знал доподлинно: ученые Аббатств обладали достаточно обширными сведениями о допогибельной флоре и фауне. И, во-вторых, не сел бы прародитель человечества, не говоря уж о его возлюбленной, на огромного сумасбродного мастодонта, способного вогнать в дрожь одними своими размерами. Да еще и с ржаво-рыжими пятнами по бокам.

Рой покинул конюшню и вернулся к себе. Начинало светать. Он затопил камин и, сев в деревянное кресло с резной спинкой, блаженно вытянул ноги к огню.

После стылого сумрака, из которого только что вернулся священник, тепло казалось поистине божественным даром. Дрова уютно потрескивали, маленькие искры вспыхивали по пути в дымоход и умирали, так и не обретя свободу. «Так и мы — мечемся по свету в поисках Спасения. Но никто из нас даже не приблизился к нему хотя бы на шаг.»

Кир должен был пробудиться ближе к полудню. До того времени следовало собрать пожитки. Рой стряхнул дремоту и принялся за дело.

Расставшись с уютным креслом, он подошел к кабаньей морде, свирепо скалившейся со стены. Чучельник постарался на славу — зверюга выглядела, как живая. На желтом клыке висела кожаная сума, щедро украшенная защитными рунами, и еще одна — двойная, которую также надлежало приторочить к седлу.

Рой снял ту, что побольше, и, заглянув внутрь, извлек на свет божий походный набор киллмена — тугой кожаный сверток, туго обмотанный бечевой. Священник положил его на стол и распутал двойной узел, которым обычно пользовались лесные следопыты, чтобы их «сокровище» не пострадало от мышиных набегов, дождей или других напастей кочевой жизни.

Как он и ожидал, все оказалось в полном порядке. Впрочем, ничего удивительного — с его, Дигра, опытом можно было бы и не перестраховываться. Сушеная оленина выглядела довольно аппетитно, небольшой бурдюк с настойкой болотных трав для промывания ран перед перевязкой нигде не прохудился, набор метательных ножей также был в полной боевой готовности. Кожаные жгуты не рассохлись и были упруги, пять дюжин наконечников для стрел — остры. И, наконец, самострел — легендарное оружие, способное сокрушить самого страшного врага, — хищно поблескивал лаком узкой дуги.