Книга скорбных песнопений - страница 6

И Утешитель боли неутешной!

Узри, о Боже, взор мой безутешный

И сердце, что раскрыл я пред Тобой.

На путь наставь мой разум многогрешный,

Но будь Целителем, а не Судьей.

Неверью и сомненьям нет предела,

Но, чтоб греха избегнуть, дай мне сил.

Мой дух еще не отрешен от тела,

И страшен грех, что тело осквернил.

Скорблю, что дух и разум не едины,

Что на добро надежды нет в сердцах.

Скорблю, что создан человек из глины,

Замешанной на низменных страстях.

Скорблю, что нас, людей, наш ум усердный

Не сделал совершеннее скотов,

И грязью мы отмечены, и скверной,

И памятью содеянных грехов.

Что каждый совершил и что утратил,

Мутит молитву нашу, застит взгляд,

И мы, сжимая плуга рукояти,

Дрожа от страха, все глядим назад.

Мы, смертные, пленяемся ничтожным,

И не умеем мы глядеть вперед,

И в поединке истинного с ложным

Неистинное чаще верх берет.

И боль утрат идет вослед за нами,

И всюду тьма, и пелена у глаз.

И приговор возмездья пишет память

В суде сознанья каждого из нас.

О, горе, если Бог наш отвернется,

И поразит нас гром Его речей,

И вечное величие столкнется

С мгновенною ничтожностью людей.

Растратил я, гонясь за наслажденьем,

Свой драгоценный дар, пропал мой труд.

Пусть Божьей справедливости каменья

Меня, греховного, нещадно бьют.

Я путь прошел, но свет моих трудов

В потемках неусердья был не ярок.

Я не оставил по себе следов,

И свет погас, и догорел огарок.

Мой слабый ум немногое постиг

И потерял способность постиженья,

И онемел греховный мой язык

Без права отвечать на обвиненья.

Чадит лампада тусклая моя,

Мое напоминая нераденье,

И стерто имя в Книге Бытия,

И вписаны укор и осужденье.

Я вижу воина - и смерти жду,

Церковника я вижу - жду проклятья,

Идет мудрец - предчувствую беду,

Идет гонец - могу лишь горя ждать я.

Кто сердцем чист - порог мой обойдет,

Благочестивый горько упрекнет,

Навстречу мне не сделает и шага.

Водой испытан буду - захлебнусь,

От испытанья зельем не очнусь,

Услышу тихий шорох - устрашусь,

Протянут руку - в страхе отшатнусь,

Учую зло во всем сулящем благо!

На пир я буду позван - не явлюсь,

На суд Твой буду призван - онемею.

Ниц упаду, слезами обольюсь,

Как будто говорить я не умею.

Мне стрелы изнутри пронзили грудь,

Слились в большую рану все сомненья,

Терплю я муку, не могу вздохнуть,

Ни днесь, ни впредь не жду отдохновенья.

Услышь, о Боже, вопль души моей,

Последний стон мой, ставший песнопеньем,

Стон, слившийся со стонами людей,

Тебя молящих о моем спасенье.

Нас, жалких обитателей земли,

Ты Сам из праха сотворил земного,

Что делать нам, наставь и повели!

Услышь мое беспомощное слово!

Ты, Сущий в каждой твари, что живет,

Превозносимый каждой тварью сущей,

Покой душевный от Своих щедрот

Даруй нам в жизни сей быстротекущей!

И я один из тех, чья жизнь сурова,

Чьи слезы льются, как весной поток,

И кто стенанья превращает в слово -

В песнь с однозвучным окончаньем строк.

И стих, певучий от таких созвучий,

Щемит сердца, когда звучит в тиши.

Единозвучье раскрывает лучше

Невидимую миру боль души.

Я жил на свете горестно и сиро

И, как гласят Писания слова,

Душа, что не вполне мертва для мира,

Для Бога не вполне еще жива.

Не знаю - эта песня хороша ль,

Но строки ныне с самого начала

Я рифмовал, чтобы моя печаль

Еще сильней и горестней звучала.

Сокровищ царских жалкий расхититель,

Я наказанью предан с давних лет,

И призовет меня казнохранитель,

Чтоб, казнокрад, я дал ему ответ.

Томлюсь в темнице без воды и пищи,

Томлюсь, мои печали велики,

Мой долг - пятьсот талантов, но я, нищий,

Давно растратил и золотники.

И чтобы сердцу в песне изливаться,

Я здесь избрал особый лад строки,

Чтоб каждый стих вершился звуком "и",

Что означает также цифру "двадцать".

Бушует нищета, как пламень горна,

В закладе сердце и душа моя,

За всю вину моих деяний черных

Сурово спросит грозный Судия.

И подступает страх, меня пронзая

Своим мечом безжалостным, когда

Задумываюсь я и понимаю

Неотвратимость Страшного суда.

Я, суетный, подверженный сомненьям,

Уже сегодня слышу Божий глас

И мучусь, будто в огненной геенне

Мой дух и плоть горят уже сейчас.

Все, чем владел, растратил я и прожил,

А что копил я столько лет подряд,