Книга стихотворений - страница 18

Нежному мужу мила, мила и родителю тоже

(Пусть Юпитер тебе много добра ниспошлёт!),

Здравствуй, дверь! Говорят, усердно служила ты Бальбу

В годы, когда ещё дом принадлежал старику.

5 Но, уверяют, потом, когда уж хозяин загнулся,

Не без проклятия ты стала служить молодым.

Не обессудь, расскажи, почему же ты столь изменилась.

Что перестала блюсти верность былую свою!

Нет (уж, пусть извинит Цецилий, мой новый хозяин),

10 Это вина не моя, как ни судили б о том,

Нет, не скажет никто, что в чём-либо я погрешила.

Видно, такой уж народ: все нападают на дверь!

Ежели кто-либо где неладное что-то приметит,

Сразу набросится: «Дверь, в этом виновница — ты!»

15 В двух словах обо всём не расскажешь, чтоб было понятно;

Ты постарайся, чтоб нам слушать и видеть зараз!

Что ж я могу? Ведь никто ни спросить, ни узнать не желает.

Я, вот, желаю. Мне всё, не усумнясь, расскажи.

Прежде всего: что хозяйку в наш дом ввели непорочной —

20 Ложь. Не беда, что её щупал былой её муж —

Тот, у которого кляп свисал, как увядшая свёкла,

<…>

Но говорят, что сыну отец осквернял его ложе,

Тем опозорив совсем их незадачливый дом:

25 То ли слепая любовь пылала в душе нечестивой,

Или же был его сын сроду бесплоден и хил, —

И приходилось искать человека с упругою жилой,

Кто бы сумел у неё пояс девичества снять.

Вот настоящий отец, который возвышенно любит,

30 И не смутился отлить в лоно сыновней любви!

Есть и другие дела, притязает на знанье которых

Бриксия, что у пяты Кикновой башни лежит.

Там, где спокойно струит свои воды жёлтая Мелла,

Бриксия, добрая мать милой Вероны моей.

35 Может она рассказать, как Постумий, а также Корнелий

Оба блудили не раз с новой хозяйкой моей.

Кто-нибудь может спросить: — «Но как ты об этом узнала,

Дверь? Ведь хозяйский порог ты покидать не вольна,

К людям не можешь сойти, к столбу ты привинчена крепко, —

40 Дело одно у тебя: дом запирать — отпирать!»

Слышала я, и не раз, как хозяйка, бывало, служанкам

Много болтала сама о похожденьях своих,

Упоминала о тех, кого я сейчас называла,

(Будто бы нет у дверей ни языка, ни ушей!),

45 Упоминала ещё одного, чьё имя, однако,

Не назову, чтобы он рыжих не вскинул бровей.

Ростом он очень высок; в делах о брюхатости ложной

И подставных животах был он замешан не раз.

Ради того, удручён судьбы жестоким ударом,

Ты мне послание шлёшь с явными знаками слёз,

Чтобы тебя подхватил я у пенной пучины крушенья,

К жизни тебя возвратил, вырвал у смерти самой, —

5 Ибо тебе не даёт святая Венера на ложе,

Прежнем приюте любви, нежиться в сладостном сне,

Не услаждают тебя песнопеньями древних поэтов

Музы, и бодр по ночам твой растревоженный ум.

Радостно мне, что своим меня называешь ты другом,

10 Просишь вновь у меня Муз и Венеры даров.

Но, чтоб о бедах моих ты не был в неведеньи, Аллий,

И не подумал, что я гостеприимство забыл,

Знай, как ныне я сам судьбы затопляем волнами,

И у несчастного впредь счастья даров не проси!

15 В годы, когда получил я белую тогу впервые,

Был я в расцвете своём предан весельям весны.

Вдоволь знавал я забав, была не чужда мне богиня,

Та, что умеет беде сладости горькой придать.

Но отвратила меня от привычных занятий кончина

20 Брата. О горе! Навек отнят ты, брат, у меня.

Брат мой, смертью своей ты всё моё счастье разрушил,

Вместе с тобою, о брат, весь наш и дом погребён.

Вместе с тобой заодно погибли все радости наши,

Всё, что, живя среди нас, нежным ты чувством питал.

25 После кончины его изгнал я из мыслей всецело