Княгиня Ренессанса - страница 47

– Скорее… вы можете идти?

– Спасите его… спасите его…

Огонь уже подбирался к лохмотьям Бастьена. Дым начинал разъедать глаза. Не обращая внимания на крики Зефирины, Фульвио отшвырнул аркебузу и схватил на руки молодую женщину. Мортимер, прикрывая их сзади, следовал за ними.

Во дворе творилось нечто невообразимое. Наемники, обезумевшие от страха, метались кто куда: одни тушили огонь, другие сражались, третьи пустились наутек.

Хорошо дисциплинированные люди Фульвио и Мортимера, устроившись за Невысокой оградой, с колена стреляли из арбалетов, продолжая посылать подожженные стрелы.

А тем временем Паоло со своей дружиной вооруженных длинными пиками людей гнали и преследовали бандитов.

– Прекратите побоище! – умоляла Зефирина.

Огонь полыхал уже вовсю. Три постройки старой фермы превратились в настоящий костер.

– Уведи княгиню в укрытие! – крикнул Фульвио.

Он передал Зефирину в руки Пикколо. Молодая женщина отбивалась изо всех сил. В это время крыша сарая с ужасным треском рухнула.

– Бастьен… Бастьен… – рыдала Зефирина.

Наемники кричали в страхе:

– Где Ля Либерте? Спасайся кто может, Ля Либерте погиб!

Пока Пикколо нес Зефирину к карете, она успела заметить, что Фульвио и Мортимер уже пустили в ход кинжалы и рапиры.

Издавая яростные крики, оба князя устремились на дюжину солдат, которыми командовал Зольдер.

– Давай ко мне, пруссак! – заорал Фульвио.

И с явным удовольствием кинулся на противника. После нескольких выпадов и серии мощных ударов сбоку, он выбил шпагу из рук Зольдера и вонзил ему в горло кинжал. А в это время Мортимер свирепо сражался с двумя другими бродягами. Фульвио обернулся, чтобы отразить двойную атаку Браоза и Бюзара.

Нанося сокрушительные удары, хватая противников за горло, потроша их и сопровождая все это дикими криками, ни Фульвио, ни Мортимер уже не были похожи на двух благовоспитанных молодых людей, еще недавно рассуждавших о поэзии Петрарки.

– Sang… Sermon… Serment… Saperlipopette…[26]

В карете Зефирина снова увидела Гро Леона, который чистил подпаленные огнем перья.

– Homo férus… дикий человек, – прошептала Зефирина.

По щеке ее скатилась слеза, но она поспешила осушить эту соленую, горячую каплю.

– Надо мной тяготеет проклятье, я приношу несчастье тем, кто меня любит… Бастьен… бедный мой, неужели ты сгорел в огне?

Юная Саламандра разрыдалась. Опечаленный ее горем, Гро Леон подскакал к ней и стал постукивать клювом по голове Зефирины.

– Salvare… Sauvée…[27] – пробормотала галка.

– Так это ты показал место, где меня держали? О, Гро Леон, – простонала Зефирина. – Лучше было бы мне умереть вместе с моим бедным Бастьеном…

Грохот сражения внезапно смолк, и наступила тишина.

Было раннее утро.

Покрытые шрамами, почерневшие от выстрелов из аркебуз, Фульвио и Мортимер выглядели ужасно. По жесту князя его люди перестали преследовать последних из оставшихся в живых. Хрипы умирающих терзали слух Зефирины.

Своей кошачьей походкой Леопард подошел к жене. Где-то пропел петух. Дневная жизнь вступала в свои права, и Зефирина, осушив слезы, с ужасом отметила, что ей все так же хочется есть.

По ту сторону Тибра вставало солнце, бросая свои первые лучи на римскую деревню. Под внимательным взглядом Фульвио Зефирина прикрыла глаза, ставшие от слез еще более зелеными.

Оказывается, он может убивать! Она ненавидела его еще больше. В голове у Зефирины стали появляться мысли о мести: «Она потеряла Бастьена, но никогда не забудет его… и тоже станет биться за свою свободу».

На колокольне святого Петра пробило восемь утра. Князь Фарнелло и его друг милорд де Монтроуз спустились во двор палаццо на виа Джулиа, чтобы, как всегда в это время, отправиться к князьям Колонна и потренироваться в игре в пелот – спорт знатных синьоров.

В атмосфере бесконечного хохота и азартных криков знатные господа вовсю потели и не скупились на ставки. Не далее как накануне рыцарь Мальтийского ордена проиграл князю Фульвио 250 римских экю.

– Не желаете ли сегодня днем познакомиться с игрой в мяч, которая пришла сюда из Флоренции? – спросил князь.