Княгиня Ренессанса - страница 51
– Проще простого, моя дорогая… Вассал всегда пылает страстью к госпоже, кузен к кузине, трубадур к королеве, карлик к великанше, а брат к сестре…
– Зачем вы все это говорите?
– Ну, просто инцест особенно в моде и…
– Нет, про карлика и великаншу.
– Вы не любите карликов?
Уж не сошла ли она с ума? На секунду ей померещилась тень Каролюса.
Своими нервными пальцами Зефирина коснулась лба, будто стараясь избавиться от этого тягостного воспоминания, потом, сменив тему, снова ринулась в бой:
– Вы дали мне обещание, монсеньор!
– Я?
Фульвио восхитительно разыграл удивление.
– Вы мне поклялись сделать все возможное, чтобы расторгнуть наш брак.
– Я ничем не нарушил своего обещания. Мы живем как чужие, и думаю, у вас нет причин жаловаться на телесные посягательства и плохое обращение.
При таком откровенном напоминании Зефирина снова вспыхнула. Однако тут же возразила:
– Поговорим как раз о вашем обращении… Вы держите меня взаперти, засадили меня в тюрьму, и я живу как заключенная.
Фульвио так резко встал, что Цезарь и Клеопатра даже залаяли, но потом снова легли у огня.
– Так вы желаете выходить из дворца?
Зефирина тоже встала.
– Да, я этого хочу!
– Но вы меня не просили об этом!
– Ну, так теперь прошу.
Какое-то мгновение оба супруга смотрели друг на друга, полные решимости. Фульвио видел перед собой напряженное лицо Зефирины. Она не опускала глаз и не прятала горящего в них огня. Не будь так воинственна ее поза, можно было сказать, что после своей болезни она еще больше похорошела. Фульвио хотелось коснуться пальцами ее шелковистых волос, заплетенных в косы и перевитых жемчугом.
Зефирина была красива. Но теперь она выглядела женщиной и куда более ослепительной, чем когда прибыла в Италию. Маленькая куколка превратилась в восхитительную бабочку… или скорее в великолепную кобылицу, нуждающуюся в укрощении.
Фульвио сжал кулаки. Он подавил в себе желание прервать спор и швырнуть ее под балдахин, чтобы наконец довершить то, что не удалось в карете.
У нее явно есть темперамент, но знает ли она об этом? Была ли она разбужена? Девственница ли она еще, чей нрав требует успокоения?
Фульвио вдруг пожалел о том, что родители отдали его на воспитание в миланский монастырь, к ученым монахам. Дед его, живший в прошлом веке, не стал бы забивать себе голову всеми этими рассуждениями. Он бы приказал отхлестать красотку, а потом бы использовал в соответствии с потребностью. Она же, выполнив свою обязанность, сразу бы успокоилась и, сидя за прялкой, стала бы поджидать, когда муж снова почтит ее своим вниманием!
А эта в довершение ко всему еще и образованная! Фульвио отвернулся и стал ходить по комнате.
– Если я позволю вам выйти, мадам, вы же опять убежите! Вы поднимете на ноги весь городской гарнизон! Спровоцируете мятеж! Свалитесь в какой-нибудь колодец! Убьете папу! Устроите побег Франциску I! Отравите Карла V!.. И, бог его знает, что еще натворите. Ведь в вашей головке без конца роятся какие-то замыслы и фантазии. Не хочу упрекать вас в этом, но вы, мадам, не из числа жен, которые вносят в жизнь покой. Пока вы все еще княгиня Фарнелло, мне не хотелось бы рисковать, позволив вам стать причиной какого-нибудь очередного скандала.
«Не такое это легкое дело проучивать всех братьев Доменико, какие существуют в Риме».
Зефирина была слишком умна, чтобы не согласиться с обоснованностью его упреков.
– А если я дам вам слово, что до развода, не буду пытаться убежать?
– Хм…
– Я буду вести себя спокойно, клянусь вам. Зефирина умоляла его.
– Я даю клятву не покидать Рима. Клянусь головой, душой, клянусь честью своего отца. Это ужасно, но вы по-прежнему считаете меня воровкой. Вы сердитесь на меня за изумрудное колье…
Фульвио сделал жест рукой, означавший: «Пустяки, мадам».
Но Зефирина упрямо продолжала:
– Это не я! Ну как мне убедить вас? Самый крупный изумруд был внутри пустым. Я его открыла и нашла в нем маленькую пластинку из странного металла с фиолетовым отливом, с геометрическим рисунком и надписью…
– Надписью? – повторил Фульвио недоверчиво.
– Да, там были слова… я хорошо их помню… «Усталый Леопард в небо свой взор устремляет. Рядом с солнцем видит орла, тешащегося со змеей».