Князь Барбашев - страница 10

Да, скажу я вам, древнерусская грамота - то еще удовольствие. Андрей зубрил буквы и правила, все эти "фиты", "теты", под- и надстрочные знаки, ощущая себя нерадивым учеником, а его бедная голова буквально пухла, пытаясь соотнести буквенные сложения и вычитания с известной ему математикой, основанной на арабских цифрах. Брат Мефодий оказался человеком въедливым, а учителем настырным. Андрей буквально бес сил уползал от него и бежал к колодцу чтобы, вылив на себя ушат воды, прийти в более-менее нормальное состояние и осмыслить услышанное. Всё же насколько лёгок и понятен был русский язык в 21-м веке, прошедший несколько реформ, и как легко, оказывается, было на нём писать. Не то что сейчас, когда каждая буква в слове несла свой смысл и любая ошибка могла привести к неверному толкованию прочитанного. Вот, к примеру, простое и понятное слово "мир". Скажешь "мир настал" - и все понимают, что войне пришёл конец, а крикнешь "и целого мира мало" - и совсем другой смысл уже у слова. Но пишешь-то его всегда одинаково, лишь по смыслу фразы понимая, что же ты хотел сказать. А вот в это время для каждого значения было своё написание. Напиши его через Иже (и), и получишь - мудрость принятого решения. Мудрость и решение, которые гармоничны, приводят к равновесию. Именно в этом значении слово МИРъ понималось как состояние без войны, без конфликтов, равновесное. Но стоит написать его через Ижеи (i) и смысл слова кардинально меняется, превращаясь уже во Вселенную. А через Ижицу (ѵ) - и это уже благовонное масло, а через Инить (ї) - и вовсе в узкое понятие община. А разница между "князем" и "конунгом"? Один русский - другой нет? Ага, счаз, как же. Всё и проще и сложней одновременно. И тот и тот происходят от слова "кон" - закон, порядок. Это потом, со временем в слове "конязь" буква "о" вылетела, сократив его до привычного нам "князь". А вот далее и начинаются различия в смысле и написании. Один - смотритель законов и традиций в своей земле, а второй - тот, кто эти законы переносил в новую землю. Упрощённо это будет так: сидит такой правитель в своем Трататуеве - он князь, а пошёл чужую землю воевать - уже конунг, ибо свой закон несёт другим. Воистину, прав был старик Пушкин, воскликнувший: "О, сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух..."

А сколько ещё подобных примеров скрывается в простом, казалось бы, русском языке? Немудрено, что голова Андрея пухла после занятий.

Однако, как бы там ни было, а грамоту он потихоньку-полегоньку постигал, ну а общаясь с монахами и работниками - совершенствовал свой разговорный язык.

А ещё, он только теперь понял, что значит информационный голод, о котором писали в тех же книжках про попаданцев. Ему действительно сильно не хватало информации: книг, газет, журналов, выпусков новостей. Оттого-то он и грыз гранит науки, чтобы хоть в чтении книг из монастырской библиотеки найти отдушину. Но прежде чем он добрался до заветных стеллажей, прошло немало времени и чтобы хоть как-то унять грызущее его чувство приходилось нагружать мозг различными воспоминаниями, выуживая из них драгоценные крупинки так нужных ему здесь и теперь знаний.

Ну а больше всего Андрей боялся разговора с отцом настоятелем. Понимал, что он состоится обязательно, но в душе надеялся на что-то. И ему даже повезло: через день, как княжич пошёл на поправку, отец Иуавелий укатил куда-то по церковным делам. Но долго так продолжаться всё равно не могло. А потому он лишь сожалеюще вздохнул, когда в один из хмурых дней игумен неожиданно появился во дворе. Андрей как раз вышел от брата Мефодия и вылезший из возка игумен оказался прямо перед ним.

- Здравствуй, отрок, - отец Иуавелий имел басовитый и хорошо поставленный голос, - вижу, молитвы братии не пропали втуне.

- Здравствуй, отче, - опустив взор вниз, как того требовало вежество при общении отрока со старшими, и блюсти которое его уже научили, ответил Андрей, внутренне напрягшись.

Ещё бы, вот и появился первый человек, который может здорово изменить его судьбу. И которому Андрей собирался сказать о том, что его желание стать монахом ныне сильно, очень сильно ослабло.