Князь мира - страница 20
Но, должно быть, пока собирались, с удавленником уже управились волки, потому что когда подобрались с крестами к осине, так на ней уж никто не висел, болтался только отченашинский поясок с мертвой петлей на конце, оборванной посередине.
Выскочил ли сам удавленник, оборвавшись с петли, и, пришедши в себя, убежал бог знает куда от человечьего глаза, или и в самом деле на него наехала волчья свадьба и разорвала в куски - по-разному могло получиться.
Михайла, известно, был какой человек, волков же в ту пору водилось -скотины на них не напасались, а был как раз у них мясоед, пора была бегаться зверю, а когда они крутятся, устраиваясь в пары на лето, так зверь лютей человека.
Одним словом, на что хочешь, на то и подумай!..
Получилось так, что и тогда да и сейчас, пожалуй, даже на свежую голову не разобраться…
*****
Свелось же все дело к тому, что хоть и родился Михайлов мальчонка, но родился ни себе, ни другим не на радость.
Хорошо, что малыш выдался крепкий, должно, что день и ночь пролежал на полу необмытый и неприкрытый, как скинула мать на половик, так и продрыгал голенький, пока-то бегали в лес да из леса.
Когда же прибежали из леса, где вместо удавленника нашли только мертвую петлю, спохватились и вспомнили про родиху, бросились к Михайловой избе, но не сразу обосмелели, хотя в избе было тихо, только вроде писк оттуда идет из-под половицы, словно мыши радуются.
Поглядела Секлетинья в окошко: темно.
- Темно, православные! Под мышкой светлее, - обернулась она от окна к бабам и девкам.
- Да ты смотри, Склетинья: нет ли Михайлы?.. Окликни нето.
- Михайл… а Михайла, - прошептала Секлетинья, опять прилипши к окну, и подавилась, - не, православные, нет!
- Да ты смотри хорошенько! - подбодряют ее мужики.
Приставила Секлетинья щитками руки к глазам и сквозь оконную муть разглядела убогую утробу избы: у двери стоит скособочившись печка, в переднем углу, как на часах, под божницей ухват расставил широко рогули, ушат из-за печки вытянул ухо, на полу мусор и посередке с пойлом чугун, сразу видно, что мужик хозяйничал, сама Марья лежит на постели ничком, одна рука свесилась вниз без движения, станушка на ней задралась под подбородок, и опавший живот пустым мешком сбился в бока, а на половой дорожке возле постели…
- Милые вы мои, - вскрикнула Секлетинья, - Марья-то опросталась!
- Ну-у, - нависли ей бабы на плечи.
- Всю как скосорючило… и робеночек, милые мои, на полу, голенький!
- Ка- же так, - загалдели мужики, - надо бы вступиться!
Тут дело ясное: дверь со скобок, и все село облепило Михайлову избу.
*****
Малыш и в самом деле валялся в чем мать родила на половике, кверху тонкие ручки и ножки, щурился на окошко и даже, показалось Секлетинье, когда она к нему подошла, состроил ей ручонками нос.
Эх, если б знать на ту пору да предугадать, так барину нашему был бы непременный каюк, тронуть, конечное дело, никто бы не тронул, не то чтобы там головой да об угол, но и рук бы никто не приложил, так бы и зацыкался младенец первой слезой, но, на общую беду, проняла на этот раз жалость.
Бабы даже ударились в слезы:
- Ангельская ду-ушенька!
Решили всем миром вскормить младенца, отхаживая по череду. Помрет - бог дал, бог и взял, а выходится, так будет для мира пастух безданный и бесплатежный, пока не вытянется к казенному сроку, когда по жеребьевке поставить парня заместо чьего-нибудь природного сына в солдаты…
Умно-согласно мужики дело решили, и жалость к дитю соблюдена, и мирской интерес не упущен: быть, дескать, ему по всему пастухом, пастух в мирском деле не последняя должность!
Но судьба, как увидим потом, распорядилась по-своему: из мальчонки вышел, словно на смех, не пастух, а знаменитый в нашей округе барин Бачурин, который после себя оставил монастырь и сколько бог нивесть - капиталу…
*****
Так уж, видно, было ему на роду написано, а что напишется на роду, так того огнем не выжгешь и терпугом не сотрешь!
Когда бабы приняли младенца и стали его по бабьей привычке пестовать и киликать, большая голова у него страшно болталась на тонкой шейке, вот-вот оторвется, ножки и ручки вскидывались, как сломанные в серединке лучинки.