Князь мира - страница 39
Должно быть, как там никак, а все же домой назад Михайла вернулся.
Потому что откуда бы почитай через десять годов, считая со дня, как умерла его Марья, откуда бы, кажется, взяться Михайле снова в нашем Чертухине, так же с палочкой по святой его привычке и с христовой сумой за плечами, чуть только погорбатее стал, да ноги уж к этой поре у него совсем перепутались и загребали друг за дружку вперехлестку.
Хотя такого человека как ты ни поверни и что ты к нему ни приложь - все будет одинаково верно!
Так уж сама жизнь наша тогдашняя темная запутала и напустила непроглядимой тьмы и туману на дорожку, по которой не за руку вывела нашего барина к почету и богатству, а, можно сказать, из грязи в князи протолкала в загорбы.
Обошел, еще раз сказать, Михайла кругом землю или нет, а если обошел, то по какой же дороге - кто его знает?..
Может, и в самом деле, как потом многие про него говорили, когда к слову заходил про нашего барина разговор, и в этом разговоре дальше больше у каждого росло на его судьбу удивленье, что никуда из своего природного места Михайла уходить и не думал, потому что не такой был мужик: каждый ступ у него стоил руп, а как два, так стоили уже полтора, где же такому столь дальний путь на старости лет отхлестать, - на самом-то деле будто, как сорвался в памятное пасхальное утро с петли, пришел в себя, на тот свет сходив только как в гости, убежал от человечьего пытливого глаза и пробродил без малого толку сначала по лесу, пока не наткнулся в лесной чащобе на разбойников, которых и вправду в старое время было немало в нашей округе, потому что леса были большие, было место укрыться.
Прибрали будто разбойники Святого к рукам, хотели было сперва его просто укокошить, потому что боялись все же живьем от себя выпустить, как бы не открыл их места начальству, а потом, видимо, по смиренному Михайлову виду так порешили, что лучше старичка привязать на веревку за заднюю ногу, кашу им пусть грешневую варит с бараньими шкварками да грехи убойные перед богом отмаливает…
Будто бы так, а там шут разберет…
Хотя эта молва говорит, что Михайла сам от грешного дела в этой неволе сторонился и на большую с топором не хаживал, только все высматривал у них да выглядывал, куда разбойники золото да разное добро награбленное прячут, однако как-никак, а возле такого греха рядом столько годов просидеть, поливая только из ковшичка воду на кровяные после работы разбойничьи руки, и то для такого человека, как Михайла Святой, что-нибудь значит!
Грех, он липучей колючки с чертовой тещи!
Забирается в человечью душу незаметно, как лисица в знакомую нору!
Конечно, все может быть.
В то время только-только начали поговаривать про Буркана, который будто в скорости тут после воли разбил камнем на себе кандалы и дал с каторги тягу, долгое время разбойничал он по дороге в разных местах, поджигал ради одной забавы барские поместья, чтобы только светлее было ночью в родную сторону пробираться, может, не один год прошел, пока Буркан не добрался и не свел свои страшные счеты с барыней Рысачихой, чего, конешно, она от него вполне заслужила; потом уж он основался в нашем месте полным убойным хозяйством в Раменском лесу, где в свое время нашли после него целую крепость.
Все может быть, но об этом пока речь молчит, надо разобраться во всем по порядку, а то в таком путаном деле да еще с таким путаным старичком, как Михайла, и сам, того гляди, запутаешься так, что не толь другие тебе не поверят, а верить и сам себе перестанешь!
Что же касательно возвращенья Михайлы, так никто за ним не подсматривал и не проверял его, где, дескать, был, старина, и откуда тебя принесло, на самом же деле Михайла действительно пристегал в Чертухино с другого конца, нежели вышел по Филимоновому завету из дома, - как раз он воротился в тот год, когда наши мужики после Ниловой смерти третье лето только что разменяли, не нанимая пастуха на его место, потому что Мишутка один со стадом справлялся… в тот самый год, когда, промеж все же прочим, мужики по крайней, конечно, темноте тогдашней и бедной скудоимости в хозяйстве, не находя по одному делу никакого разрешенья, вздумали было Мишутку сунуть с камнем на шее в Дубну!