Князь мира - страница 52

- Ох, кум, была бы я теперь дворянка, если бы не срахнули меня тогда с разума Марьины бусы!

- А дворянки-то, говорят, едят одни баранки, - засмеялись мужики.

- Смеху, мужики, нет никакого: этот целковик мне тогда сам Михайла с руками отдавал: прими, говорит, Склетинья, младенца! Да по дурости отказалась!

- Чего ты, Склетиньюшка, так причитаешь: расскажи по ряду, а то мы слушаем, а не понимаем! - Бабы даже веретена бросили, а девки отсели от парней и разинули рты.

- Ох, - вздохнула Секлетинья, - ох, бабы, целковик-то был не простой!

- Да ты постой, в самом деле, - не удержался тут Семен Родионыч и раздвинул перед собой мужиков, подсаживаясь к Секлетинье поближе, - рупь и рупь! Вся и разница: дырка!

- А царь, кум, какой на ем отпечатан? - взметнулась вся Секлетинья.

- Какой там царь, кума? Ври, да не завирайся: от царя даже плешки не было видно! Ни с орла, ни с решки! Я ведь этот рупь тоже помню, своими глазами вот так разглядывал на огонь…

- Откуда же это такое? - недоверчиво к нему повернулась Секлетинья.

- Да так вот, в незадоль до ихнего ухода прибежал ко мне Мишутка, сует мне целковый. А я только с базара приехал, был малость под мухой, говорит чертенок: дяденька Семен, разменяй нам целковик, какой-то купец, говорит, на дороге батюшке подал, да нам не к прилику держать при себе крупные деньги! Ну, я сдура и разменял, положил его в кошель, как сейчас помню, а наутро встал, перечел, наизнанку кошелек выворотил: нету! Подумал тогда, что выронил пьяный!

Мужики переглянулись, почесали в затылках, подвинулись, кто кому породнее, и из уха в ухо побежал у них шепоток:

- А что, сват, ведь у меня такая же ровным счетом история? А?..

- Молчи уж лучше, помалкивай в тряпочку! Известное дело - попали!

Секлетинья оглядела хитрым глазком мужиков и покачала на них головой:

- Вот то-то и дело у нас: тот кум - та кума, а ни у кого-о нет ума! Не разглядели: на рубле-то был отпечатан князь сего мира! Рублик-то был неразмедный[13]!

- Князь всего мира! - потупившись, повторили за ней мужики и еще ближе друг к дружке пожались.

- В просторечии сказать в одно слово - рогатый!

- Ну, Склетинья, - перекрестился Семен Родионыч, - коли так, садись, мужики, на чем стоите, коли так, Склетинья, рассказывай теперь по порядку!

Нечего делать, Секлетинья, тут же перекрестилась и повела, как скоро увидим, себе на большую беду, мудреный рассказ про свое богомолье.

Вот уж что-что, а в таком деле никак нельзя бабе поверить!

Баба когда доберется до разговора, так ни себя уж, ни земли никакой под собой не чувствует, только, как мельница, благо попала на ветер, машет руками, хотя толку от такого маханья немного…

Недаром поп наш Федот, у которого характер становился во много раз покладистей с вишневой наливки, а голос нежнел, как у девицы, под веселую руку так про баб говорил, когда случалось ему распивать в компании с благочинным, который тоже любитель был до сиропных настоек, отчего и водил с попом Федотом большое знакомство:

- Осподь наш создал прекрасную землю по слову…

По единому слову и мысли создал он все до последней травинки, в том числе по слову и мысли появился на земле и Адам - первый мужик!

- Хорошо? - спросил бог черта.

- Неплохо, - ответил черт, - только что же это ты к такому большому хозяйству хозяйки никакой не приставил?..

- Верно, - спохватился создатель, подошел он к спящему Адаму и вынул у него ребро из левого бока: сорвал два яблочка с райского дерева, приставил - получилось две груди, две снежные лилии сбоку привесил - стало две белых руки, оторвал у молодой кобылки задние точеные ножки и тоже куда надо приставил, обломил у бабочки бархатные легкие крылышки, и встрепетало женское сердце, полил все молоком, и Адамова грубая кость покрылась нежною женскою плотью!..

(Благочинный в этом месте тайком за локоток щипал попадью!..)

- Хорошо, - сам творец удивился такому творенью.

- Хорошо-то оно хорошо, - ответил ему черт, который стоял тут в сторонке и с великой завистью подсматривал: не будет ли какой-нибудь маловажной ошибки, - нечего говорить: бабочка вышла у тебя на славу, только ж бабе без головы жить будет плохо!