Князь Василько - страница 13

* * *

Утром боярин Еремей Ватута отправился к небольшой крепости на высоком берегу реки Гда (нижнее течение реки Сары, длиной около девяти верст от озера Неро). Там, у «Гремячего Колодезя», на крутояре возвышался укрепленный замок Александра (Алеши) Поповича.

Ватута был послан князем Константином:

- Поезжай к Алеше, Еремей Глебович. Зело нужен будет со своей дружиной. Владимирский князь вновь собирается на Ростов… Возьми с собой и Василька. Пусть привыкает к речным путям.

В Ростово-Суздальской Руси, наполненной непроходимыми лесами, болотами, озерами и реками, самый удобный путь для войск был водный. Водою ходили на ближайшего соседа-неприятеля, на волжских булгар и мазовшан… Плыли на лодиях и стругах. На водах воевали, на водах же и строились. Русские деревеньки и села обычно лепились к озерам и рекам, на них же ставились и города. «Река снабжала наших предков рыбой, пернатой дичью, самым лучшим бобровым мехом, обеспечивала добычливую охоту на диких копытных у бродов, звериных водопоев, речных обрывов, давала воду для приготовления пищи, омовений, полива садов и огородов, корм для домашней водоплавающей птице и луговую траву для скота. И еще, очень важное - никаких дорог в те времена не было, и река представляла легкий, идеально гладкий путь: летом на воде, зимой по льду.

Нередко случались зимой и ратные походы. Русь, покрытая множеством рек и болот, прокладывала для войска ледяные мосты и облегчала путь. Правда, князья спешили закончить поход до таяния снегов и разлива рек. Весной ходить на брань и вовсе нежелательно: мужик, призванный в ополчение, должен не за копье браться, а за сошеньку. Его дело полевать.

* * *

Василько рад радешенек. Еще бы! Впервые он поплывет на княжеской лодии по Неро-озеру. Лодия стояла у причала - нарядная, с причудливым резным драконом на носу, под белыми парусами. Княжича провожал Константин Всеволодович. Он в богатом зеленом кафтане, поверх коего - синее корзно с алым подбоем, застегнутом на правом плече красною запоной с золотыми отводами. Держал Василька за руку, говорил:

- Ныне ветерок, ишь, как волна играет. Будет покачивать, но того не страшись. Привыкай, чадо. По воде тебе не раз с дружиной хаживать. Качки же, сказываю, не страшись.

- Не страшусь, тятенька. Я ж воином рожден. Сам же говаривал, тятенька.

Довольный Константин Всеволодович потрепал Василька по русой, кудрявой голове.

У сходней и причала толпился народ, кланялся в пояс князю и княжичу. На лодии сидели в ожидании десяток отроков из младшей дружины и гребцы.

Уже на сходнях Константин Всеволодович вскинул Василька на руки, облобызал, а затем вновь опустил на дощатый настил.

- С Богом, сынок! Ныне ветер в паруса. Значит, путь будет добрый.

Передал Василька боярину Ватуте.

- Пуще глаз береги чадо, Еремей Глебович. Мало ли чего…

- Да ты не переживай, князь, - пытливо глянув в лицо Константина Всеволодовича, обнадежил Ватута. Понимал дядька-воспитатель: крепко любит своего наследника князь, но когда-то надо приучать его и к походной жизни. Словно птенца из гнезда к первому полету выпустил.

- Вернемся в добром здравии

- С богом!

С северной стороны налетел ветер, алое корзно на Константине взметнулось над головой. Как тут не быть тревоге? Ветер не шуточный, ишь, как лодия покачивается. Дернул черт отпустить с Еремеем княжича, чадо любое, наследника… Нет, долой худые мысли. Так уж издревле на Руси повелось - княжич с малых лет должен привыкать к суровой жизни. Идут беспрестанные брани, едва ли не каждый год приходится отражать наскоки неприятеля. Быть тихим и робким - беда. Такого заклюют, стопчут, загубят. Княжич должен быть ратоборцем. Не зря ж его сажают на коня в младенческом возрасте, а в отрочестве он уже становится свидетелем бесконечных битв, и принимает участие в походах, набираясь боевого опыта, осваивая ратное мастерство. И все это для того, что бы чуть повзрослев, взяться за меч и под личным княжеским стягом поскакать на врага.

Нередко случалось, что князья участвовали в походах и рассылались по княжествам очень рано, иногда в 5-7 лет.

Женили сыновей также на редкость рано, в 10-11 лет, а дочерей иногда отдавали замуж «осьми лет».