Княжна - страница 11

– А…

– Завтра приходи поутру, – воевода положил руку на плечо Хвоста, развернул его и подтолкнул к двери.

– Ну что, Игорь, есть мысли кроме как на Забаве жениться? Вижу нет. Значит слушай меня. Поедешь, через несколько дней к храму, дорогу знаешь. Никого не удивит твой приезд – на дорогах неспокойно, да и не простую ты к ним девку привез. А князь, то есть я, беспокоюсь о ней. Она ведь на нашей земле. И будешь наезжать, не часто. Но будешь! – сжал кулак Олег, потому что реакция Игоря на его слова не понравилась, – Хвоста отправь следить, чтобы не умыкнул кто ее, как подлечат, или не сбежала.

Лечение Ольги затягивалось и, похоже, что-то шло не так.

Любава старательно отпаивала подопечную отварами, натирала мазями, но сил девушке не прибавлялось. Она не могла самостоятельно подниматься, сидеть приходилось, подложив жесткие валики из скрученных шкур или набитого душистым сеном мешка. Единственным достижением больной за столь длительное время было "овладение руками" – Ольга самостоятельно брала и держала ложку, чашу; но сильная усталость валила ее обратно; обильный пот, словно после тяжелой работы заливал глаза.

Любава лишь вздыхала и сокрушенно качала головой – она не знала чем еще можно помочь княжне. Когда же терпение лопнуло, и женщина поняла, что не справляется с возложенной на нее миссией, в ясное утро Ольгу переложили на носилки и куда-то понесли. Она испугалась, но на вопрос врачевательница ласково погладила девушку по руке и успокоила, объяснив, что ей нужен совет.

"Консилиум значит" – успокоилась Ольга и решила получить удовольствие – по ее подсчетам она провела в закрытом помещении больше двух месяцев. А тут: яркое, еще не злое по-летнему солнце, воздух с волнующим запахом жизни, да и вообще – простор!

Небольшой отряд очень быстро достиг опушки леса, лишив Ольгу возможности восхищаться увиденным.

Вновь над головою свисали мохнатые лапы елей с шишками, по ним весело скакали шустрые белки. Тропа была не хоженой, путь преграждали завалы или густая паутина, свисавшая седыми кусками размером с одеяло, отчего казалась вековой. Маленький отряд осторожно огибал такие места, не забыв совершить поклон и прошептать:

– Прости, Великая Мать, мы не потревожим…

А Ольга пытливо рылась в остатках памяти, вспоминая пантеон славянских богов, и на ум приходило лишь одно имя – Макоши – Великая Мать, это вызывало трепет и, чего таить, страх от незнания и своей физической беспомощности. Чем дальше уходил маленький отряд от поселения, тем гуще становился лес, первозданная дикая красота вызывала трепетное восхищение силой природы и даже отсутствие летнего солнечного света, который не мог пробиться сквозь густую чащу ветвей, не огорчало.

Путь оказался неблизким: дважды устраивали ночевку, каким-то чудом выходя на места стоянок предыдущих путешественников. Ольгу укладывали под навесом на деревянный настил, заботливо подстелив шкуры. Собрав сушняк, разводили небольшой костер, весело горевший всю ночь и обогревавший путников. А поутру вновь выходили на едва различимую тропу и шли-шли все дальше вглубь девственного леса.

Место, на которое они выбрались, назвать поляной было сложно: скорее проплешина, совершенно лысая, утоптанная, без единого кустика и зеленой травинки-былинки. Что за диво? А вокруг стена леса с густой паутиной. На противоположном конце прямо из земли торчала крыша, крытая таким же седым мхом и еловыми ветвями и что-то напоминающее трубу. Из нее выпускалась белая струйка дыма, витиевато вилась вверх, дробилась, рассекаемая ветками, и терялась в высоте размашистых лап елей.

Ольга пропустила момент, когда появился дивный старик в белой рубахе и широких штанах, собственно, белым у этого персонажа из русских сказок было все: борода ниже пояса, волосы кудлато обрамляли голову и небрежно спускались, спутываясь с длинными пышными усами и бородой, кожа отсвечивала прям лунной прозрачностью, чуть-чуть не сливаясь с одеждой и волосами.

"Ох ты ж! И из какой мы сказки? Это грим?! Не похоже, странно: как такого сохранить в области удалось? Где СМИ? Прохлопали такой сюжет!"