Ко Святой Горе. Записки о паломничестве 1991 г. - страница 3

Таможня пропускает нас только те 20 минут, что поезд стоит по расписанию. Таможенник один, а нас тысячи! Он выкрикивает фамилии из списка, нашего общего заграничного паспорта, но их не разобрать: кругом кричат, ругаются, требуют чего-то, дети плачут. Нет, не слышу фамилий. Да ведь это и всё равно! Пробиться к нему через свалку людей и вещей невозможно.

Почему мы не ставим палатки? Всё требуем чего-то у организаторов. Не молились на Белорусском перед выездом, сейчас не молимся. А ведь нет ни одного священника! Кому же поставить нас на молитву? Каждый, наверно, стесняется выделиться. Я же вот стесняюсь. Да все кругом и неверующие. Нет, — вон верующий! По глазам видно. Это В.С. Везёт в паломничество детей из воскресной школы в Подмосковьи. Отец Александр Мень открыл её за несколько дней перед тем, как его убили. Видно, что В.С. стыдно. За хамство таможенников, за нашу неорганизованность, за не приехавших нас встречать поляков… За родителей, сразу начавших оборону и кормёжку только своих детей. Стыдно за стремящихся пройти таможню раньше соседа, за наше постоянное «качанье прав». Слышу, как он говорит: «Нам никто ничего не должен, это же паломничество, нас никто не заставлял, сами пошли». Жалобно говорит. Вон ещё верующий, ещё… Надо будет потом найти этих людей, по глазам. Потом…

Всё смешалось… Неразбериха, дождь, запахи российского вокзала: вонь туалетов, застойных луж, сладковато-тошнотный дух дешёвой парикмахерской…

Я пошла в паломничество, чтобы стать толпой?.. Вернуться нельзя. Билет коллективный, купить новый не на что: денег и водки просили не брать. Многие взяли. Водку можно менять. Обыкновенные русские за границей — особый вид гражданской униженности. Водка — это понятно, а дети зачем? Совсем маленькие, на загривках сидят. Один так и спит, на голове отца. Тоже, наверно, не пойдут пешком по 35 километров в день. Я-то не пойду. У меня адрес есть. Мы с подругой переждём в Кракове и на поезде — на Святую Гору. К приезду Папы будем. Там, наверно, кормят. Есть хочется. Сколько прошло времени? Куда прошло?..

..............................................................

Я сплю сидя, на чьём-то рюкзаке. Зачем мы приехали в Варшаву? Получили здесь поворот от ворот Пилигримского Центра. По графику-то мы должны быть в Кракове! Теперь вот табором бегаем с рюкзаками и тележками с платформы на платформу. Пытаемся втиснуться в проходящие поезда, но третий класс набит битком, а в первый и второй нас не пускают, всюду за запертой дверью вагона проводники делают руками всем понятный косой крест.

Лучше б сидели на том тихом полустанке, где нас высадили после переезда Брестской границы. Безлюдно, чисто, как на луне. В Бресте мы в конце концов додумались «найтись» по списку и встать друг за другом к моменту подхода польской электрички. Переехали наконец-то границу, но на «лунном» полустанке нас уже никто не встретил. Мы выбились из графика! Радиотелефона у нас нет. Испугались, что Пилигримский Комитет нас потерял, влезли в первый поезд, в какой смогли влезть, а он шёл в Варшаву! Вот и сидим теперь на вокзале в Варшаве. На нашем перроне крыши нет. Солнце палит нещадно. Август называется — 30 градусов!

Варшава. Дворик в Старом городе

Хорошо ещё, что мне в поезде так удачно свалился на голову рюкзак! Я спала сидя, и голова частью трахнулась на руку, а та — на металлический бортик откидного стола в вагоне. Кто-то дал мне медный наш пятак прижать ко лбу над глазом. Там уже вспухло. Внутри головы каталось что-то острое. И я сказала: Богородица, знаю, что так не бывает, но сделай, чтоб не было синяка. Как приду к Тебе? Пожилая женщина с подбитым глазом — в храме? Прижимала пятак платком, смоченным в чьём-то лимонаде, и сквозь сон видела, как на руке, в том месте, где она стукнулась о бортик, росла синяя шишка. Зеркала под рукой не было, но я почему-то знала, что лоб мой — чист. Я обратилась к Тебе, и Ты услышала?! Спасибо, Владычица. Это чудо Твоё — знак мне Благословляющий. Теперь я вытаскиваю зеркальце и, молясь, сравниваю торчащую лиловую шишку на руке и невидимый никому кружок над глазом. В зеркальце моём отражаются молодые ребята в чёрных майках с белыми зубастыми черепами. Они забирают у дамы-предводительницы свои заранее составленные «подсписки для откола» и уходят. Смотреть Польшу. Обменивать на «фирму» водку, торговать всем на свете, вплоть до таблетки аспирина и неполного тюбика зубной пасты. Поляки их, наверно, поймут. Польша уже десятилетие поддерживает своих граждан возможностью натурального обмена. Это дико выглядит, а по существу естественно. Было у дикарей всех времён и народов.