Кобра и наложница - страница 16

Телохранитель Джабари обнял жену за талию.

— Кэтрин хотела как лучше. Ей хотелось, чтобы ты нашел свою настоящую семью.

«Настоящая семья. Далекая — далекая семья вынуждает его уехать. Нет, он не уедет. Его земля — это сухая пустыня и скалистые ущелья. А не чья-то чужая земля воды и травы. Как он оставит горячее синее небо и желтый песок? Как он оставит свой любимый Египет?» — Хепри оглядел всех присутствующих. Элизабет была взволнована. Джабари и Рамзес — мрачны. Кэтрин смотрела на него умоляюще:

— Он хороший человек, Хепри. Ты происходишь из хорошей семьи, твой род такой же знатный, как и у любого из египетских царей. Он твой дедушка, — сказала она.

Они были готовы отпустить его. Как они могли? Неужели семья ничего не значит для Джабари? Правда, он не кровный его брат, но они же выросли вместе!.. Воевали вместе!..

Теперь вся надежда была на Бадру. Если он женится на ней, наверняка брат не отдаст его этим светловолосым иностранцам, прибывшим из-за моря. Он будет нужен своей жене. Разве он сможет оставить ее?

Хепри успокоился. Да, конечно, она выйдет за него замуж. Об этом говорила ее привязанность к нему, подарки, которые она делала ему в течение этих лет, их дружеские отношения и, наконец, этот поцелуй. Тепло разлилось по его жилам, когда он вспомнил ее мягкие губы. Да, женитьба на Бадре решит все его проблемы. Даже если ему придется уехать, это будет уже не так страшно, раз она будет рядом. Он сможет встретиться с землей воды и травы, если этого нельзя избежать.

Вежливо попросив извинения у присутствующих, он вышел из шатра, не обращая внимания на встревоженное выражение лица Джабари. Он нашел Бадру сидящей под акацией. Она занималась рукоделием.

— Я думала, ты пьешь кофе со своим дедушкой, — ласково улыбнулась она. — Разве это не чудесно, что твоя семья нашла тебя? Все племя только и говорит, что о твоем благородном происхождении, о том, что ты будешь богаче древних царей Египта.

«И она тоже?» Он поморщился и сел рядом.

— Ничего этого мне не нужно.

У Бадры задрожали губы.

— Я не понимаю. Ты его внук. Если бы я знала, что мой ребенок или внук, которого я считала умершим, жив, я бы горы свернула, чтобы быть снова с ним. Над тобой Божье благословение. Поверь мне.

Он не выносил, когда она страдала. Тыльной стороной ладони он погладил ее по щеке. Робкая улыбка тронула ее губы. Аллах свидетель, он хотел обнять ее. И навсегда остаться здесь.

— Я хочу задать тебе очень важный вопрос, — он встал пред нею на колени.

Она напряглась как натянутая струна.

— Ты можешь… ты хочешь выйти за меня замуж, Бадра? — спросил он, с волнением глядя на нее. — Не так я хотел говорить с тобой об этом, но у меня мало времени. Я должен все решить. Не оставляй меня. Выходи за меня замуж, и я дам тебе все — меня ждет богатое наследство. Выходи за меня замуж, и мы останемся здесь, у Хамсинов. Или, если пожелаешь, мы будем жить в Англии в богатстве и роскоши. Если ты будешь рядом, я приму любую жизнь.

«Пожалуйста, — молил он глазами. — Я не могу потерять тебя».

Она молчала, сжав губы. Хепри с надеждой ждал ее ответа. Наверняка после того поцелуя, ее чувства к нему…

Ее ответ прозвучал как пощечина:

— Прости, Хепри, но я не могу стать твоей женой. У меня к тебе нет тех же чувств, которые ты испытываешь ко мне, — прошептала она.

На какое-то мгновение он онемел от неожиданности. Он заглянул ей в глаза. Нет? Она отвела взгляд. Его последняя надежда исчезла. Громадная тяжесть навалилась на него. Долгие годы ожидания. Обожания. Надежды на ее любовь. Все напрасно!

Мучительные сомнения исчезли, осталась только горечь.

Хепри поднялся на ноги и вытащил из-за пояса свой кинжал, тот самый, которым она однажды хотела покончить с собой. Что-то перегорело в нем.

Со свистом он опустил его на свою ладонь, как бы напоминая, как он спас ее тогда.

— Последний раз я проливаю свою кровь для тебя, Бадра. Больше ты не нуждаешься в моих жертвах ради тебя. Возьми его. Теперь он твой. В Англии он мне не понадобится! — он резко оборвал свою речь и с отвращением отшвырнул кинжал. Лезвие ушло глубоко в песок.

Он ушел, как слезами орошая песок своей кровью. Но жгучая боль в ладони причиняла ему меньшие страдания, чем та, что терзала его душу.