Кобра и наложница - страница 37

Кеннет многозначительно посмотрел на Бадру.

— Нет, потому что мужчины опасаются, что леди упадет в обморок при виде такого зрелища. — И добавил тише: — Демонстрация мужской силы ожидает женщин внутри черных шатров.

Бадра почувствовала, как загорелись ее щеки. Его сапфировые глаза прожигали ее насквозь. Жар распространился по всему телу, согревая его, как в топке, словно они были одни и он осмелился проявить что-то запрещенное, экзотическое, таинственное.

О да! От него по-прежнему исходила неясная угроза, он волновал ее. При виде того, как он поглаживал своими красивыми пальцами ножку рюмки, будто это была живая плоть, губы Бадры полураскрылись. У нее разыгралось воображение, когда она представила себе, как он ласкает женщину, возбуждает ее, будит в ней желание…

Грудь Бадры вздымалась от волнения. Ей стало очень жарко.

Раскрасневшиеся, взволнованные женщины тоже усиленно обмахивались веерами. Торжествующий Кеннет игриво спросил их:

— Не хотите ли, чтобы я рассказал подробнее о воинственных плясках воинов Хамсинов?

Женщины в один голос закричали:

— Ода!

Герцог улыбнулся и начал. Все женщины повернулись в его сторону. Раздался всеобщий вздох восхищения, когда он руками стал показывать движения воинов, двигающихся друг перед другом, как дикие кошки, и демонстрирующих шейху свою удаль. И как они избегают общества женщин до сражения, зато после победы торжественно шествуют в свои шатры и там проявляют дикое, неутолимое желание. Выражение сверкающих глаз Кеннета намекало на особую реакцию женщин, стонущих от наслаждения.

Слушатели были очарованы. К тому времени, как Колдуэлл окончил свой рассказ, все дамы раскраснелись. Некоторые готовы были упасть в обморок от возбуждения.

Каждой из них герцог подарил вежливую улыбку и обратился к Бадре. От волнения она была совершенно растеряна. Горящий взгляд Кеннета пронизывал ее.

— Что же, Бадра, я думаю, мой рассказ о ритуалах Хамсинов не заставил тебя скучать по дому? — спросил он.

— Все выглядело так, словно ты томишься тоской по своему дому, — ответила она.

Его печальный взгляд поразил ее. Да, он тосковал по песку и солнцу, крикам воинов, скачущих на битву. В следующее мгновение это выражение исчезло, как исчезают драгоценные капли дождя на пересохшем песке.

— Почему, дорогая Бадра? — нарочито медленно произнес он. Его египетский акцент исчез, теперь он говорил, как настоящий англичанин. — Как я могу тосковать по своему дому, когда здесь, как известно, и есть мой дом?

Он поднял свой бокал. Но она не могла забыть выражение печали в его глазах. Это напомнило Бадре о ее собственных потерях. Она утратила его дружбу. Его готовность защитить ее. Его любовь.

Потому что она стала его врагом.

Это пугало. В глубине души Кеннет все еще оставался воином племени Хамсинов, удачно сочетающим свою силу с изысканными манерами аристократа. Если бы он знал о ее преступлении… разве бы он обнаружил перед ней чувства, бушевавшие у него в груди, и выплеснул бы их на нее?

Сердце у нее неровно забилось. Бадра опустила глаза, вспомнив свою тайную мечту. Она становится его женой и живет с ним в его новом странном мире — они вместе принимают вызов судьбы. Теперь они одно сердце, одна душа.

Но это была только мечта, неуловимая, как туман. Она, бывшая рабыня, наложница, стала воровкой. Она похитила принадлежащее герцогу сокровище. А сам он навсегда отвергнут своим племенем.

Как только он мог забыть, какую власть имеет над ним Бадра? Он собрал все свои силы и самообладание воина, чтобы держать свои чувства в узде. Нежный аромат жасмина, исходивший от нее, дразнил его чувства. Мягкий свет хрустальных светильников отражался в темной глубине ее глаз. Когда в конце обеда женщины встали, чтобы оставить мужчин одних, Кеннет с облегчением вздохнул, провожая ее взглядом завораживающей свою жертву кобры.

Господи, он все еще желал ее! Неужели эта пытка никогда не кончится? Глядя на грациозно идущую в гостиную Бадру, он спрятал свои чувства под маской безразличия, как этому его учили его соплеменники. Горестное выражение ее лица терзало его сердце, в продолжение всего обеда он следил за ней.